Онлайн книга «Доктор Сон»
– Значит, это наследственное заболевание? – Нет. – Дэн отхлебнул немного кофе. – Хотя алкоголизм действительно передается по наследству. Вам ведь это известно, не так ли? – Конечно. Но мне также известно, что это не имеет значения. Мы пили, потому что мы алкоголики. И это неизлечимо. Мы лишь получили краткую отсрочку на основании духовного настроя, вот в чем дело. Понимаешь? – Да, босс. Ну, мы закончили с официальной частью? – Почти. Тебя сегодня посещало желание выпить? – Меня нет. А вас? – Нет. – Кейси усмехнулся. Улыбка осветила его лицо, и он словно помолодел. – И это чудо. Ты назовешь это чудом, Дэнни? – Да. Патти вернулась с большой тарелкой ванильного пудинга, поверх которого красовалось сразу две вишенки, и со стуком поставила ее перед Дэнни. – Съешь это. За счет заведения. Ты слишком тощий. – А как же я, милочка? – возмутился Кейси. Патти фыркнула. – Вы и так жирный. Хотите, принесу вам сосновый коктейль? Это стакан воды, а в нем плавает зубочистка. И, оставив последнее слово за собой, она величественно удалилась. – Ты все еще кувыркаешься с ней? – спросил Кейси, когда Дэн взялся за пудинг. – Очаровательный вопрос, – заметил Дэн. – Очень тактичный и вполне современный. – Спасибо. Так да или нет? – У нас с ней был роман три года назад, который продлился, наверное, месяца четыре. И все, Кейси. Патти теперь обручена с одним приятным молодым человеком из Графтона. – Графтон… – презрительно повторил Кейси. – Красивые виды, а городок дерьмовый. И по ней не скажешь, что она обручена, когда ты сидишь в ее забегаловке. – Кейси! – Нет, не пойми меня неправильно. Я бы никогда не посоветовал своему подопечному совать свой нос – не говоря уже о члене – в отношения другой пары. Это прямой путь к тому, чтобы снова запить. Но я хотел спросить… Ты сейчас с кем-нибудь встречаешься? – А вам и это нужно знать? – Мне нужно знать о тебе все. – Как раз сейчас у меня никого нет. Была та медсестра в Ривингтоне. Я вам о ней рассказывал… – Сара… Как ее там? – Олсон. Мы уже начали подумывать о том, чтобы съехаться, но ей предложили отличную работу в центральной больнице Массачусетса. Мы иногда переписываемся по электронной почте. – Никаких отношений в первый год завязки. Это одно из важнейших правил, – сказал Кейси. – Очень немногие бросившие пить алкоголики относятся к нему серьезно. В отличие от тебя. Но сейчас, Дэнни… Настало время завести себе постоянную подругу. – Ничего себе! Мой наставник на глазах превратился в доктора Фила [11] ! – воскликнул Дэн. – Разве твоя жизнь не стала лучше? Разве не улучшилась она по сравнению с тем днем, когда ты сошел с автобуса, трясущийся, с налитыми кровью глазами? – Вы сами знаете, что улучшилась. Она лучше, чем я мог себе представить. – Тогда подумай, не пора ли с кем-то разделить ее. Вот и все, что я хотел сказать. – Я запомню это. А теперь давайте поговорим о чем-нибудь другом. О «Ред сокс», например. – Сначала я должен спросить тебя кое о чем еще как твой куратор. А потом мы снова сможем стать друзьями, болтающими за чашкой кофе. – Валяйте… – Дэн настороженно посмотрел на него. – Мы почти никогда не обсуждали твою работу в хосписе. То, как ты помогаешь людям. – Не обсуждали, – подтвердил Дэн, – и я предпочел бы не поднимать эту тему и в дальнейшем. Вы же знаете, что нам внушают под конец каждой встречи АА, верно? «Когда вы сейчас выйдете отсюда, то все, что вы здесь видели, все, что вы здесь слышали, должно остаться в этих стенах». Именно так я отношусь и к прочим составляющим моей жизни. – На какую конкретно составляющую твоей жизни оказывал влияние алкоголь? Дэн вздохнул. – Вам известен ответ и на этот вопрос. Пьянство влияло на все аспекты моей жизни. – Вот видишь? И ты по-прежнему ничего не хочешь мне рассказать? Когда Дэн промолчал, Кейси продолжил: – В Ривингтоне тебя уже прозвали «Доктор Сон». Слухами земля полнится, Дэнни. Дэн по-прежнему хранил молчание. Часть пудинга так и осталась на тарелке, и Патти будет ворчать, если он его не доест, но аппетит у него пропал. Он предвидел, что однажды они затронут эту тему, и знал, что теперь, после десяти лет воздержания (и после того как у него самого появилась пара подопечных, которых он курировал в АА), Кейси будет держаться в определенных рамках, но все равно хотел избежать этого разговора. – Ты помогаешь людям умирать. Конечно, ты никого не душишь подушками и не делаешь ничего в этом роде. Никто и мыслей таких не допускает, но все-таки ты как-то им помогаешь. А как? Об этом никому ничего не известно. – Я просто сижу рядом с ними, вот и все. Немного с ними беседую, если им того хочется. – Ты работаешь над Шагами, Дэнни? Если бы Кейси сменил тему разговора, Дэн бы только обрадовался, но он знал, что это не так. – Как мой наставник, вы прекрасно знаете, что работаю. – Да, ты просишь помощи утром и благодаришь на ночь. Встав на колени. Итого три шага. Четвертый касается всей этой лабуды о переоценке моральных ценностей. А как насчет пятого? Всего программа состояла из Двенадцати шагов. Их зачитывали вслух перед началом каждой встречи, в которой Дэн принимал участие, и он знал все наизусть. – Признать перед Богом, самим собой и людьми истинную причину своих дурных поступков и рассказать о них. – Вот-вот. – Кейси поднял чашку с кофе, отхлебнул из нее и посмотрел на Дэна поверх кромки. – Это ты выполнил? – Преимущественно. – Дэну внезапно захотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Почти в любом месте, но не здесь. А еще – причем впервые за очень долгое время – ему захотелось выпить. – Догадываюсь, как это было. Ты признался самому себе во всех своих дурных поступках, поведал Богу, каким ты его не понимаешь, обо всех своих скверных делишках, и рассказал одному человеку о большинстве своих дурных дел. Угадал? Дэн ничего не ответил. – Так послушай, что я об этом думаю, – продолжил Кейси, – и поправь, если ошибусь. Шаги восьмой и девятый говорят о нашей обязанности исправить все зло, которое мы причинили в прошлом, когда напивались до умопомрачения двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. И я считаю, что часть твоей работы в хосписе, ее важнейшая часть как раз и является попыткой загладить свою прежнюю вину перед людьми. Но я также предполагаю, что остался по меньшей мере один прескверный поступок, который тяжким грузом лежит у тебя на душе, потому что тебе чертовски стыдно рассказывать о нем. И уж поверь мне, ты в этом не одинок. |