Онлайн книга «Князь Тишины»
|
– Нашел! – почти крикнул Иван, извлекая на свет тетрадь и с гордым видом демонстрируя ее мне. Тетрадь выглядела необычно: из грубоволокнистой бумаги, в прозрачной желтоватой суперобложке с золотой надписью: «Aurum eternum». – Что это? Дай посмотреть! – потребовала я, протягивая руку за тетрадью. – Перед тобой, – высокопарно произнес Иван, отдергивая тетрадь, – легендарный Кодекс мастеров Чистого Творчества. Точнее, выдержки оттуда. Наверно, Антонина выписывала для собственного пользования. Для учеников, к твоему сведению, – добавил он, – сей документ запретен. Почему – не знаю. Но определенные догадки у меня есть, и я собираюсь поискать им подтверждения. Иван принялся листать тетрадь. Передо мной замелькали страницы, исписанные мелким корявым почерком Антонины. Судя по тому, что записи были сделаны разными чернилами, их заносили в тетрадь урывками. – А почему Кодекс легендарный? – Потому что его никто не видел. Среди старшекурсников ходят сплетни, что его скрывают специально, потому что правила творения, по которым обучаемся мы, и те, что записаны в Кодексе, – две большие разницы. Я всегда это подозревал… Заинтригованная, я заглянула Ивану через плечо. Записи были малопонятные, иные даже не по-русски. – О чем там речь? – Да так… типа словаря. Термины всякие, – отмахнулся Иван, листая тетрадь. – Мне нужно совсем другое. Законы, правила… – «Активное воображение», – прочитала я вслух. – «Сила видимого и невидимого»… «Vera Imaginatio – материя, которая формируется с помощью иллюзии». Ни фига себе! Получается, между материалистами и иллюзионистами нет особой разницы? Не переворачивай, это же интересно… – Отвянь… Вот! Нашел! Иван торжественно ткнул пальцем в текст и прочитал: «Если у тебя есть истинный дар…» Резкий взвизг открываемой двери поразил нас, как гром небесный, а шквал холодного воздуха, ворвавшийся в кладовку, приморозил к полу. Но это были сущие пустяки по сравнению с ледяным взглядом Антонины. – Это что еще такое?! – рявкнула она. «Господи, как я ненавижу, когда на меня орут», – тоскливо подумала я. – Как называется это свинство?! – Разбой среди бела дня, – услужливо подсказал Иван, незаметно убирая тетрадь за спину. Антонина налетела на него, как голодный орел, и выхватила тетрадь, едва не вырвав ему руку из туловища. – Да ты… знаешь, кто ты такой?! Я машинально втянула голову в плечи, с некоторым облегчением осознав, что первый удар Иван вольно или невольно принял на себя. Ругаться Антонина любила и умела, в выражениях не стеснялась. – Кретин безмозглый, идиот хронический, дебил неизлечимый, – зачастил скороговоркой Иван. Антонина оторопело на него взглянула. – Тюрьма по мне плачет, кончу я маляром, ни стыда, ни совести, бездарь ленивый, выродок тупоголовый… – Хватит, – резко, но без прежней самозабвенной ярости оборвала Антонина. Такой контратаки она явно не ожидала и даже, как мне показалось, слегка устыдилась, когда Иван самокритично применил к себе ее не самые забористые эпитеты. – Антонина Николаевна, мы просто искали альбом по русскому искусству, – подала я голос. – У Ивана в домене не ладится… – А кто вам разрешил в мой стол залезать? Мы как по команде покаянно опустили головы. Антонина прямо в куртке прошла к столу и принялась заботливо складывать в него тетради. – Что стоите? Вон отсюда оба! Мы не шевельнулись. Иван тоскливым взглядом провожал желтую тетрадь. – Антонина Николаевна, а вот этот рисунок действительно про мою сакуру? – решилась я. Вместо ответа наставница пробормотала про себя: «Ну, дорвались!» – Деточки, шли бы вы отсюда. Иван с тяжким вздохом вышел. Я осталась. Антонина почесала переносицу и уселась на край стола. – Иван, куда попер? – крикнула она неожиданно. – Для кого я умные вещи читать буду? Иван как по мановению волшебной палочки возник в дверях. Антонина полистала заветную тетрадь и зачитала своим скрипучим голосом: – «Существует связь между душой мастера и тайной вещества. Никогда не сумеешь создать из внешнего образ того, что ищешь, за исключением, что сначала сделаешь это из самого себя… Ибо если мастер не обладает сходством с творением, никогда оно не поднимется на подлинную высоту, и не найдет он дороги, ведущей к цели». Некоторое время в каморке было тихо. – Поняли хоть что-нибудь? – Чего ж тут не понять? – помолчав, ответил Иван. – Это самоочевидные вещи. Лично я так и делаю: по своему образу и подобию… – А по-моему, здесь речь совсем не об этом, – возразила я. – Вот ты, скажем, творишь крокодильчика, и сам ему должен уподобиться. Представить себя им, почувствовать его изнутри. Тогда он получится живее. Я сама вообще-то так не делала, разве что иногда нечаянно получалось. Иван в ответ на мою речь пренебрежительно фыркнул. – Еще мнения будут? – холодно спросила Антонина. – Хорошо. Баня, вопрос. Знаешь, что делали перед началом работы средневековые иконописцы? – Угу, – довольно кивнул Иван. – Перед началом работы три дня постились и молились… или вообще пока работа не закончится? Забыл. – Не суть важно. А зачем они это делали? – Типа, чтобы душу очистить, – высказалась я, поняв, куда гнет Антонина. – Чтобы приблизиться к совершенству. Как там… чтобы мастер был похож на творение, и наоборот. Только я думаю, что можно обойтись без этого. Есть куча примеров. Бот у нас на даче сосед – художник очень талантливый, так он ночью выкопал у нас целую грядку редиски, а на ее месте посадил свой мак и вообще ворует все, что плохо лежит… Опять-таки, если вспомнить Погодину… У Антонины вытянулось лицо. – Я, конечно, в Гелькины крайности не вдаюсь, – сказал Иван, – но замечу, что в моем домене и так дела идут отлично. Просто идеально. – Хочешь сказать, что ты по жизни идеальная личность? – съязвила я. Иван скромно промолчал. – М-да, – уронила Антонина. – Печально. Даже не так печалят меня ваши заблуждения, как неумение слушать и слышать. Ладно, идите отсюда. Готовьтесь к тесту по управлению ночным небом. Геля, тебе вроде картинка понравилась? Ну так возьми ее себе. А если еще раз увижу, что какие-нибудь паразиты залезли в мой стол… Почтительно пятясь, мы удалились из каморки. – Знаешь, что я прочитал в тетрадке? – прошептал мне Иван, когда мы вернулись в мастерскую. – Ну? – Если у тебя есть истинный дар, то акт творения не требует ни проверок, ни ограничений. – Прямо так и написано? |