Книга Солнце полуночи, страница 127 – Стефани Майер

- Не совсем, - с неохотой призналась она и слегка поморщила носик.

Так, вот это уже интересно. Я ждал продолжения, но она молчала.

- Ни гробов, ни черепов по углам! Вроде бы даже паутины нет, какая жалость! – меня снедало любопытство, и я взял инициативу в свои руки.

Она снова обвела холл взглядом и с восхищением заметила.

- Очень просторно и много света.

- Домом мы всегда гордились! – согласился я с ее оценкой.

Мотив закончился, и последние его аккорды оставили в комнате атмосферу легкой грусти и сожаления. Как будто мелодия хотела остаться здесь с нами, и ей было жаль расставаться с Беллой.

Так и происходило в жизни. Колыбельная всегда заканчивалась утром, когда солнце приводило на землю новый день и мне приходилось оставлять Беллу одну в ее комнате. До недавнего времени, все именно так и происходило. Сейчас же я мог встречать все рассветы с ней, и это было прекрасно.

Несколько недель назад мелодия, которая родилась во мне после встречи с Беллой, подарила мне мир, где я мог быть рядом, обнимать ее, касаться и при этом не бояться причинить ей боль или убить. В том мире были только мы вдвоем – Белла и я, невидимый для нее ангел-хранитель. В том мире между нами не было различий, мы оба были людьми, любили друг друга и могли быть вместе до самой смерти.

Теперь этот мир частично воплотился в реальность. Белла знала обо мне почти все, она дарила мне свою любовь, и я был с ней. Она могла даже засыпать в моих объятиях.

Но была одна вещь, которая никак не могла исполниться в нашем мире – я все еще представлял для нее опасность и никак не мог вернуть себе сущность человека. Это убивало все мои надежды на будущее.

- Спасибо, - с чутким восхищением шепнула Белла, и в ее глазах заблестели слезы. Она засмущалась, и ее щеки вспыхнули восхитительно алым цветом. Как же я любил ее румянец. Быстро стирая платком не прошеные слезинки, она не поднимала взгляда. Неужели она опять стесняется своих чувств?

Вот она опять вспыхнула и поймала меня в омут темно-карих глаз. На ее щеке одиноко блеснула капля-кристалл. И я захотел узнать восторг Беллы на вкус. Нежно проведя пальцем по ее коже, я стер слезинку и стараясь запомнить мельчайшие нюансы цвета и вкуса, закрыл глаза.

Я понимал, что сейчас я чувствую все то, что чувствует Белла и все то, что я хотел испробовать. Темнота закрытых глаз несла меня туда, где кроме нас двоих не было никого. И кто бы мог подумать, что для счастья так мало надо, капелька слезы и прикосновение к самому дорогому...

Надеюсь, она не посчитает мое поведение слишком странным.

Атмосфера оставленная мелодией ушла, и оставаться здесь не было смысла. Я напомнил себе, что Белла еще не видела большую часть дома, и предложил:

- Хочешь посмотреть другие комнаты?

- А гробов правда нет? – с легким волнением в голосе спросила она. Что и требовалось доказать – стереотипы во всей своей красе. Зачем ее разубеждать, если она может все увидеть своими глазами. Я взял ее за руку и повел к лестнице. Ободряюще пожал ладошку и, заглянув в глаза, произнес:

- Никаких гробов, обещаю!

Молча, мы поднялись на второй этаж.

- Комната Розали и Эмметта, кабинет Карлайла, комната Элис – показывал я на закрытые двери.

При беглом осмотре этажа Белла удивленно замерла перед распятием Карлайла. Казалось, она боялась спросить что-нибудь бестактное, поэтому так и стояла в нерешительности. Я ответил на ее невысказанный вопрос:

- Можешь смеяться. Вот уж действительно парадокс!

Представляю, какой нелепостью могло ей показаться наличие креста в обиталище вампиров. Тем более во всех мифах и легендах мы считались вечно проклятыми. Все религии сулили нам только преисподнюю и ни шанса на спасение. Отлучение от церкви давало ясно понять – душу мы потеряли!

Но нет, на лице Беллы не было ни намека на смех, она протянула руку к реликвии, как будто хотела убедиться, что она настоящая, а не плод ее воображения, навеянный этим местом.

- Наверное, он очень старый…

- Середина семнадцатого века, - подтвердил я.

- Зачем вы его здесь держите? – спросила она, не сводя глаз с креста

- Ностальгия, крест принадлежал отцу Карлайла.

- Он коллекционировал антиквариат?

- Нет, - я улыбнулся ее предположению - Он вырезал его сам. Когда-то крест висел на стене в приходе, где он служил.

Белла недоверчиво бросила на меня взгляд и снова отвела его.

Интуитивно я ощущал, что ей будет любопытно узнать о произошедшем. Но она молчала, а я не решался прервать ее мысли. Мне было интересно знать, о чем она раздумывает. Что же нарисовало ее воображение, и насколько ее догадки окажутся близки к истине.

- О чем ты думаешь? – вопрос сам сорвался с моих губ.

- Сколько лет Карлайлу? – спросила она отрешенно.

- Он недавно отпраздновал трехсот шестьдесят второй день рождения.

Она отвернулась от стены, и на ее лице было написано то самое выражение предвкушения разгадки, которое я так часто видел на нем в последнее время. Не сомневаюсь, сейчас в ее голове целый рой вопросов. Но я не дал их ей задать и сам начал рассказывать. Историю отца я знал до мельчайших деталей. То, что он не смог описать, я видел в его воспоминаниях.

- Карлайл родился в Лондоне примерно в 1640 году, незадолго до правления Кромвеля. Точнее сказать невозможно, даты рождения простолюдинов тогда не записывали.

Белла притихла и старалась впитывать мои слова как губка, ее заинтересованность поистине безмерна. Я же углублялся в воспоминания отца, словно сам погрузился в те времена.

- Он был единственным сыном англиканского священника. Мать умерла при родах, и Карлайл остался с отцом, человеком крайне нетерпимым. Когда протестанты пришли к власти, священник участвовал в гонениях католиков и представителей других религий. А еще он твердо верил в существование зла и возглавлял облавы на ведьм, оборотней и... вампиров.

Картины того времени и охоты всплывали в моей памяти.

- Они сожгли сотни невинных людей, потому что тех, на кого устраивались облавы, поймать куда труднее. Состарившись, пастырь поставил во главе рейдов своего послушного сына. Сначала Карлайл приносил одни разочарования: он не умел обвинять невинных, и видеть дьявола в душах праведных. Зато он оказался настойчивее и умнее отца. Он нашел настоящих вампиров, которые жили среди нищих и выходили на охоту по ночам. Даже в те времена, когда чудовища существовали не только в легендах, выжить им было непросто. Итак, вооружившись факелами и горячей смолой, - я как мог, старался донести до нее атмосферу тех событий, - люди собрались у логова вампиров, которое обнаружил Карлайл. Наконец появился первый.

Через рассказ я заново переживал последние минуты человеческой жизни отца. Мне было не легко говорить о травле, так как Карлайл часто думал о ней и сожалел, что не поступил иначе. Он бы хотел совсем не участвовать в этом, но ничего вернуть уже было нельзя. Я продолжил: