Книга Портрет прекрасной принцессы, страница 26 – Вера Чиркова

Целую минуту я молча жевал сразу ставшую безвкусной рыбу и пытался понять, зачем он это сказал. Хочет, чтоб я в чем-то признался? Так этого он не дождется никогда. И если знает или догадывается о моем настоящем статусе, то должен понимать это особенно ясно. А если блефует, то тем более напрасно. Меня нельзя заставить силой или хитростью сделать то, о чем потом я смогу пожалеть.

— Отвык, а раньше и вправду любил, — сообщил я недовольно, продолжая осторожно черпать кашу.

Руки уже поджили, но сгибать пальцы получается еще плохо из-за лопающейся корочки.

— Как ты думаешь, — доев свою порцию, вздохнул собеседник, — только ваши сыскари пытаются досконально изучить наши порядки?

Я смолчал, делая вид, что не понял, о чем речь. Неужели он считает меня простаком, готовым отвечать на провокационные вопросы?

— Наши тоже в это время не спят, — поставив на стол пустую кружку из-под эля, терпеливо продолжил свое объяснение монах, — и знают о королевстве Этавир намного больше, чем ваши сыскари о великом герцогстве. Не потому, что они умнее или профессиональнее, а потому, что в вашей стране более свободные законы. И наши шпионы давно сделали портреты всех хоть сколько-нибудь влиятельных людей королевства Этавир. Вот взгляни.

Он достал из корзины свиток и развернул перед моим лицом. Хм, а художник-то мне явно польстил. Взгляд нарисовал этаким загадочным… почему-то в зеркале он мне таким никогда не видится.

Вот только абсолютно никакого сходства с моей нынешней внешностью. А значит, я с чистой совестью могу все отрицать.

— Кто это?

— Не нужно.

Он смотрит устало и укоризненно.

— Не думаешь же ты, что мы устроили весь этот спектакль только для того, чтобы тебя разоблачить? Если могли это сделать еще на Гайне? Ведь к тому времени, как вы добрались до переправы, я уже получил подробный отчет, по какой причине сыскари и ковен устроили такую тщательную проверку на всех дорогах королевства, ведущих на север и запад.

Он еще раз внимательно вгляделся в мое застывшее лицо и снова тяжело вздохнул.

— У тебя должен быть амулет переноса. Никогда не поверю, что нету. Мы проверили, ты не имел возможности ничего спрятать по дороге. Так вот, если хочешь, можешь вернуться домой. Я не сделаю ни одного движения, чтоб тебя задержать, даю слово чести. Но если все еще хочешь спасти своих друзей и короля, тебе придется согласиться на наш план. Поверь, слуга лорда ре Десмора никогда не сможет проникнуть туда, куда нужно тебе.

— А какая выгода от всего этого вам? — уставился я на него в упор, мгновенно оценив это предложение.

— Очень большая. Но сказать тебе все я смогу только после того, как ты дашь свое согласие. И поверь, это не просто моя прихоть.

— А если в какой-то момент я пойму… что совершаю нечто… — я запнулся, — нечто, не соответствующее моему представлению о чести?

— Такого просто не может случиться. — Только теперь я заметил, какие у него несчастные глаза. Словно у старого больного пса, с тоской следящего, как представитель вражьего племени кошачьих спокойно ест мясо из его миски.

— Но вдруг?

— Я отдам тебе твой амулет по первому требованию, слово чести, — немного поразмышляв, согласился монах, и мне не осталось ничего иного, как поверить ему на слово.

Все равно у меня нет другого выхода.

— Ладно, я согласен.

— Тогда называй меня брат Гийом. Тебя пока будем звать Тимом. Свое новое имя узнаешь позже. Сначала тебя отнесут к нашим лекарям, — собеседник торопливо махнул рукой кому-то невидимому, — а потом я расскажу подробности нашего плана. Мы надеялись на твое согласие и уже начали подготовку, так что нужно поторопиться.

Двое плечистых монахов почти бегом подтащили удобные носилки, накрытые мягкой шкурой, и едва я пристроил на шкуре свою больную ногу, как мой транспорт сорвался с места.

И почему мне кажется, что не зря они так торопятся? Наверняка какой-нибудь лекарь уже с полчаса сердится в своем кабинете на брата Гийома за то, что тот так долго уламывает строптивого пациента.

Место, где находился вход в подземелье, я бы ни за что не нашел без посторонней помощи. И в первую очередь потому, что не слышал до этого часа про подземные монастыри. В нашем королевстве таких просто не могло быть. Несколько монастырей, контролируемых магами, имели достаточно земель, чтоб не прятаться в норы.

Узкий проход, облицованный камнем, с обеих сторон прерывали ответвления и поперечные, более широкие коридоры. Или это уже тоннели? В их стенах все чаще встречались разномастные двери, и я сам додумался, почему их не сделали одинаковыми. Возле одной из дверей носильщики остановились, и в кабинет лекаря я доковылял сам. Прикрыл за собой довольно широкую створку, огляделся. Ничего подобного я не мог даже представить. Под ярким светом ламп по стенам вились лианы, в горшках росли и цвели всевозможные цветы и экзотические для этой страны кактусы. В дальней стене, за широкой аркой, просматривались еще несколько подобных помещений, и где-то там едва слышно журчала вода.

— Проходи, раздевайся. — Довольно молодой монах внимательно смотрел на меня. — Клади вещи на эту скамью, не бойся, ничего не пропадет.

Я только криво усмехнулся в ответ на это предположение. Меньше всего я боялся за свое имущество. Если бы оно было нужно монастырю, они его уже получили бы. Мне и с оружием не справиться с целой кучей здоровых мужиков, а без дротиков я вообще не боец.

Но парень, не обратив никакого внимания на эту ухмылку, принялся умело помогать избавляться от одежды, а когда на мне не осталась совершенно ничего, указал в сторону дальнего помещения.

— Иди туда, там бассейн. Садись и отмокай.

— Вот это я возьму с собой, — строптиво вцепился я в заветный пояс с кошелем, и лекарь не стал упорствовать.

— Как хочешь. Там есть скамья, до нее не долетают брызги.

И только сидя в теплой, пузырящейся воде, я сообразил, что сам выдал монаху свой тайник. И хотя другого выхода у меня не было, старые вещи могли выстирать или вообще сжечь, в душе бурлила злость за бесконечные промахи. До этого путешествия я искренне считал себя намного более подготовленным к различным перипетиям, а на деле оказалось, что без помощи магов и амулетов не могу даже незаметно проникнуть в соседнюю страну.

— Ну отстали повязки? — Лекарь осторожно поднял из воды мою ногу и начал разматывать тряпье.

В первый раз после того, как громкоголосая травница поила меня своим снадобьем, я имел возможность рассмотреть собственную ногу, и нужно сказать, что это зрелище мне очень не понравилось. Слабо утешало только одно: монаху оно не понравилось точно также.

Непонятно откуда появившийся шрам, длиной почти в ладонь, украшал ногу в том самом месте, где раньше сидел браслет, и я предпочел не задумываться о причинах его появления. Да и стопа была в двух местах проколота, и оттуда торчали какие-то железки, прикрученные к непонятной конструкции из досок.