Онлайн книга «Шаман»
|
– Ну, это смотря какой табун… Сверху по-прежнему раздавался частый топот копыт. Зунн подполз к Ною и встал перед ним на колени – так ему было удобнее. – Мункумболе, я должен принести вам свои глубочайшие извинения, – низко склонил он голову. – Не стоит, – улыбнулся в седую бороду старик. – Нет, стоит! – уперто тряхнул головой Зунн. – В душе я сомневался в вашей правоте! Хотя вы ни разу еще не давали нам повода для сомнений! – Будет тебе. – Ной легонько похлопал Зунна по плечу. – В какой-то момент я и сам начал сомневаться в том, что мы найдем убежище. – Но вы продолжали идти вперед! – А что мне еще оставалось? Зунн растерянно приоткрыл рот: – Значит, вы не были уверены?.. Шаман усмехнулся и поскреб ногтями щеку: – Я абсолютно уверен только в двух вещах. В том, что однажды я родился, и в том, что когда-нибудь я непременно умру. Все остальное вызывает у меня сомнение. – Я бы хотел вернуться к вопросу об эволюционной избыточности, – обратился к Орсону Брейгель. Англичанин закатил глаза и задумчиво посмотрел на потолок. – Дались тебе эти единороги, Ян?.. – Речь не о единорогах, – заверил ученого Брейгель. – О чем же тогда? – Вот, скажем, если я беру себе самый тяжелый рюкзак – это тоже бессознательное проявление избыточности? – Это проявление твоего мачизма. – Пусть так, – не стал спорить Брейгель, поскольку дело было не в названии. – Но если рядом нет женщин? Кому я демонстрирую эту самую избыточность? – Всем нам, – взглядом обвел присутствующих Орсон. – Любого из нас ты подсознательно воспринимаешь, как потенциального конкурента. – Конкурента в чем? – Да в чем угодно! Мы можем не поделить еду, самок, место под солнцем, в конце-то концов!.. С точки зрения дикого зверя, живущего в каждом из нас, мы всех представителей своего вида воспринимаем как потенциальных противников, а всех представителей иных видов – как хищников или жертв. Мы можем заключать союзы друг с другом для того, чтобы повысить нашу общую конкурентоспособность, но лишь до тех пор, пока это соответствует нашим общим интересам. Точно так же и единороги собираются в табуны, потому что вместе им легче выжить. Если бы нас сегодня пытались растоптать пять или даже десять единорогов, мы, скорее всего, просто расстреляли бы их из своего оружия. И Штраусс со своими людьми тоже не отказался бы нам в этом помочь. С огромным табуном такой вариант уже не проходит. – Это чем-то похоже на Игру «серых», – заметил Камохин. – В ней, как и в жизни, нет правил. Каждый сам выбирает, как ему поступить в той или иной ситуации. Сделанный ход отыграть назад уже нельзя. Все играют против всех, но кто-то объединяется для общей игры. И самое главное – в Игре нет смысла. – Да, пожалуй, – подумав, согласился Орсон. – В этом действительно что-то есть. – Зачем играть в игру, в которой нет смысла? – недоумевающе пожал плечами Зунн. – Перед тем как вы родились, кто-нибудь спрашивал вас, хотите ли вы появиться на свет? – Вы хотите сказать, что наша жизнь – это только игра? – А вы находите в ней смысл? – Ну, об этом можно долго рассуждать… – Вот именно! Любые рассуждения – это поиски смысла. – А хоть бы и так! – Если вы ищете смысл, значит, все еще его не видите. Зунн посмотрел на Ноя, словно надеялся, что мункумболе подскажет ему достойный ответ. – Жизнь нужно прожить так, чтобы не бояться смерти, – сказал абориген. – А чтобы не бояться смерти, нужно всегда быть к ней готовым. А чтобы быть готовым к смерти, следует понять, что жизнь и смерть суть одно и то же. А чтобы это понять, не нужно искать в жизни смысла. Потому что в смерти смысла тоже нет. Осипов восхищенно округлил губы, как будто хотел произнести протяжное «о-о!», и покачал головой. Ной перевел на него свой взгляд. – Никогда не играй с кутяара, – произнес абориген очень странным, протяжным и низким, как будто не своим голосом. – Если ты проиграешь, они заберут у тебя все, если выиграешь – сам им все отдашь. – Что им нужно? – спросил Осипов. – Все! – Старик раскинул руки в стороны, насколько это было возможно. – И – ничего! – Он соединил ладони. – Игра для них – это попытка найти то, что они когда-то потеряли, вернуть то, что давно уже им не принадлежит. – Что это? – То, что есть у всех людей, то, что почти каждый считает ненужным. – Так почему бы не отдать им это? – Потому что без этого мы сами превратимся в кутяара – вечно ищущих то, что потеряли, потому что считали ненужным. – А можно конкретно сказать, о чем идет речь? – попросил Орсон. – Мы ведь не кутяара и можем говорить друг с другом прямо, не прибегая к помощи загадок и иносказаний. – Нет, – отрицательно качнул головой мункумболе. – Почему? – Я не знаю, что это такое. Я лишь рассказал вам то, что говорится в легендах. – Ах, вот оно как, – разочарованно протянул англичанин. – Ну что ж. – Он щелкнул кнопкой диктофона. – Надеюсь, вы не против, что я записал ваш рассказ? У меня есть одна знакомая девочка, очень умная и сообразительная, быть может, она сумеет понять, о чем тут идет речь? – Дети зачастую бывают мудрее взрослых, – качнул головой Ной. – Они видят то, чего мы уже не замечаем, и слышат то, что мы пропускаем мимо ушей. – Старик снова кивнул. – Я буду только рад, если она сумеет понять, что хотят получить кутяара. А сейчас, – абориген указал пальцем на потолок, – слышите? Наверху было тихо. Не было слышно ударов копыт по крышке люка. Камохин встал на колени и попытался осторожно приоткрыть люк. Но стоило ему только чуть толкнуть плиту, как она сама плавно пошла вверх и остановилась, только когда встала горизонтально. День клонился к закату. До сумерек оставалось часа два. С грязно-серого неба, как и прежде, сыпались крупные капли дождя. Привстав, Камохин выглянул из люка и посмотрел по сторонам. Вокруг все было тихо и спокойно. Единороги пересекли дорогу и умчались прочь. Встав во весь рост, квестер увидел притоптанную ими траву. Сам табун уходил на юго-восток, за холмы. – Порядок, вылезаем, – скомандовал Камохин. И, упершись руками в края лаза, выбрался наверх. Приняв из рук Брейгеля поклажу и оружие, Камохин помог и ему вылезти из схрона. – Хорошо-то как! – блаженно расправил плечи Брейгель и, запрокинув голову, подставил лицо дождю. |