Книга Цирк уродов, страница 82 – Джек Блэксмит

— Почему Одо не смог закончить эксперимент?

— Попросту не успел. Близился конец войны, немцы отступали по всем фронтам. Был принят приказ вывезти заключенных из Освенцима, а тех, кого не успевали вывезти, — уничтожить. Их сжигали, закапывали живьем…

— Одо Вульфа казнили? — перебил профессора Алекс. Слушать дальше о зверствах нацистов было выше его сил.

— Нет. После окончания войны он бежал, подобно многим нацистам, в Южную Америку. Жил в Аргентине. «Моссадом» была разработана операция по поимке Доктора Франкенштейна. Всем известно отношение евреев к бывшим нацистам. Но Одо сумел уйти прямо из-под носа израильтян.

— Что с ним было потом?

— Он перебрался в Бразилию. Там у него родился сын, Генрих Вульф.

— Одо Вульф тоже работал на ЦРУ? — понял Алекс.

— Вы догадливы, молодой человек. Через три года после окончания Второй мировой войны его нашли люди из американской разведки. Именно они в последний момент вырвали Одо из рук «Моссада» и сделали предложение, от которого он не мог отказаться. Выбор у Вульфа был невелик: попасть в американский суд и стать обвиняемым по Нюрнбергскому процессу, попасть в застенки «Моссада» или же принять участие в проекте «Блюберд».

Алекс с силой провел ладонью по своему лицу.

Существует ли предел человеческой жестокости и беспринципности? Американские военные, найдя чудовищного монстра, повинного в смерти тысяч людей, не посадили его на электрический стул, а предложили работать во славу Америки. Сколько еще подобных сделок с Дьяволом скрыто под завесой красивых и правильных слов о борьбе за мир и торжестве демократии?

— «Блюберд» был лишь началом его работы, — сказал профессор.

Похоже, он действительно был готов выложить все, что знал. У Алекса начала болеть голова. Но он знал, что должен дослушать все до конца. Погрузиться на самое дно серного озера, чтобы выловить прячущегося там монстра.

— Что еще?

— С помощью Одо Вульфа на территории США была открыта первая лаборатория экспериментальной психологии.

— Какими мерзостями занимались там?

После известий о договоре американских военных с нацистскими садистами Алекс был готов ко всему.

— Необъяснимыми, с точки зрения науки, феноменами: телепатией, ясновидением, психокинезом. Психологи и физики пытались вызвать изменения состояния сознания, используя гипноз, чтобы добиться телепатического общения. Опыт Одо, приобретенный им в концлагере Освенцим, был незаменим для ЦРУ.

— Почему ЦРУ занималось парапсихологией? Зачем?

— Во-первых — в то время в СССР было уже несколько подобных центров, так что мы не могли отстать от главного вероятного противника. А во-вторых — некоторые опыты действительно удались.

— Вы верите в телепатию?

— Я не верю, — серьезно произнес профессор, — я знаю. Задумайтесь вот над чем. Для чего лучшие американские и советские умы тратили свое время и миллионы долларов на занятия бесперспективной ерундой?

— Ладно, не буду с вами спорить, — сказал Алекс. — Давайте вернемся к Алхимику.

— Генрих пошел по стопам отца, — продолжил Либерман. — Получил медицинское образование в Чикагском университете и стал самым молодым доктором медицинских наук.

— Это там его научили ставить опыты над людьми?

— Нет, конечно, его научил Одо Вульф. Отец передал Генриху все знания, накопленные в Освенциме: дневники, пленки, фотографии, результаты опытов и опробованные на заключенных Освенцима препараты.

Это было противоестественно до мерзости. Вместо стихов и детских книжек Одо Вульф показывал сыну собственные дневники с записями пыток и фотографиями расчлененных трупов.

А профессор тем временем продолжал:

— Генрих оказался способным учеником. Он участвовал практически во всех последующих опытах отца. После смерти Одо Вульфа его сын фактически возглавил лабораторию экспериментальной психологии.

Алекс прижал пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться.

— Вы познакомились с Генрихом во Вьетнаме?

— Именно там. Уже тогда его все боялись.

— Почему?

Либерман задумался.

— Знаете, на первый взгляд ничего демонического в этом парне не было. Худощавый, голубоглазый, светловолосый. Обычная внешность истинного арийца.

— Особые приметы у него были? Шрам, родинка на подбородке, глаз косил. Может, он заикался или прихрамывал при ходьбе?

— Нет, ничего такого не было.

— Почему его боялись? Из-за его сумасшествия?

— Боюсь, вы составили о нем неверное мнение. Генрих Вульф не безумный ученый, который зловеще хихикает и потирает руки в преддверии того, как нажмет на тумблер и в разрядах молний сотворит очередное чудовище.

— Конечно нет, — усмехнулся Алекс. — Подобными делами занимался его отец, Одо Вульф.

Профессор начал его раздражать. Похоже, он не понимал или отказывался понимать масштаб и последствия творимых Алхимиком зверств.

— А кем вы считаете самого Генриха? — пронзил взглядом Либермана Алекс. — Кандидатом на Нобелевскую премию мира?

— Нет, я вовсе не это имел в виду, — ответил профессор, почувствовав настроение агента. — Просто… Генрих всегда был аккуратен, последователен и наделен недюжинным умом. Хотя иногда казалось, что Генрих расценивает окружающих, как подопытных животных. Он нередко говорил об этом вслух. Меня это настораживало.

— Если отца вашего знакомого называют Доктор Франкенштейн, это не может не настораживать.

Профессор сцепил руки над столом и поставил на них свой двойной подбородок.

— Мне кажется, нацистские корни не были единственной причиной презрения к окружающим. Генрих любил заводить разговоры о сверхлюдях. Но он имел в виду вовсе не арийскую расу, как остальные нацисты.

— А кого?

— Людей, обладающих сверхспособностями: телепатов, ясновидящих, парапсихологов. Генрих мечтал организовать тайное общество, которое состояло бы только из сверхлюдей. Таких, как он.

— Из садистов, маньяков и убийц?

Алекс задумался. Возможно, Генрих каким-то образом узнал о существовавшей столетие назад секте «Ловцы Душ» и решил возродить ее?

— Что случилось с солдатами «Призрака»?

— Препарат подействовал не так, как планировалось. Солдаты превратились в бешеных зверей. Генрих что-то не рассчитал, смешивая дозы своих медикаментов.

— Что было потом?

— После того дикого случая я вернулся в Соединенные Штаты. Военные не хотели меня отпускать, но со мной произошел несчастный случай. — Либерман с кривой усмешкой указал на свои укрытые пледом ноги. — Я подорвался на мине. Ампутация, психологический срыв. Я потерял ноги, но обрел возможность вернуться домой. Больше я Генриха не видел.