Онлайн книга «Заговор богов»
|
– Я что-то слышала, – пробормотала Криста. – Видеть надо, – хохотнул Филиппе. За окном проплывал типично мексиканский пейзаж. Плантации кончились, потянулись песчаные и каменистые пустоши, заросшие агавой и кактусами. Мясистые стебли голубой агавы, лепешки опунций, нанизанные друг на друга, – их в Мексике считают бесполезными сорняками. Огромные колючие шары, крошечные пушистые шарики; высокие зеленые свечи, усеянные шишками. На возвышенности мелькнул лес из гигантских карнегий – пятнадцатиметровые свечки с ребристыми стволами и мощными отростками. Встречались колючие деревья и кустарники, многие – цвели. Проехали деревеньку с черепичными крышами. Пост дорожной полиции появился внезапно – едва свернули за мощным кактусом-мутантом. Желтый «Шевроле» задним бампером смял заросли, капот торчал на проезжей части – поневоле притормозишь. «Policia», – печально значилось на борту. – Остановят, – в сердцах вымолвил Филиппе. – Этим дурням заняться нечем, какое ни есть, а развлечение… Худой, как щепка, «полициано» сидел на капоте, ковыряясь в ушах. Второй в салоне обмахивался фуражкой. Кондиционер не работал, что и взывало к проявлению жесткости в отношении редких автомобилистов. Полицейский обрадовался. Спрыгнул с капота, махнул палкой. – Дьявол! – ругнулся Филиппе. – Двадцать песо! – За что? – удивился Анджей. – Ни за что, – огрызнулся Филиппе. – Было бы за что – это сорок песо. Ладно, сейчас уладим. Он хлопнул дверцей и побежал к полицейскому. Когда они встретились, в руках у Филиппе был открытый бумажник, чтобы «официаль» лично убедился в наличии у честного труженика малого количества купюр. При этом Филиппе улыбался от уха до уха и яростно жестикулировал. Такие люди не понимают, как можно общаться одними словами. Разбойник с загородной дороги вел себя сдержаннее. Односложно объяснял создавшуюся ситуацию, кивал на палящее солнце, на напарника. Напарник выбрался из машины и крадучись двинулся к «Тойоте». Нагнулся, с циничной ухмылкой стал рассматривать сидящих. Взгляд у полицейского был очень неприятный. Холодок пополз по спине. Он что-то спросил. – Но компрендо, – откликнулся Анджей. Полицейский посмотрел на Кристу. – Но хабло эспаньол, – замотала головой Криста. Полицейский с презрением фыркнул. Целая вечность прошла, пока он распрямил спину, отошел в сторону. Отцепил от пояса рацию, воззрился на нее. Ворох мыслей закружился в голове. – Ты такой холодный… – неуверенно заметила Криста, касаясь руки Анджея. Он молчал. – А я еще живая и теплая, – девушка вздохнула, прижалась к нему плечом. Раковский опять не отреагировал. – Я уже не котируюсь, эй? – она ударилась в него плечом. – Что?.. – Анджей очнулся. Возвращался Филиппе, потрясая пустым бумажником. Сел в машину и произнес краткую, но искреннюю речь на испанском. Акцентировал три слова: «Canalia», «pobrеza» и «vago». С первым было понятно, второе, как подсказывала эрудиция, означало «нищета», «голытьба». – Филиппе, что такое «vago»? – Бездельник, – выпятив челюсть, процедил водитель. – Сорок песо содрал, каналья, тунеядец, нищета подзаборная! – Но ты же говорил, что двадцать. – Их двое. У них семьи, трудная работа… Он выжал газ до упора, выплюнув в полицию порцией пыли. Офицеры стерпели. Один, выражая презрение, повернулся задом. Второй продолжал поигрывать рацией. – Правильно про них говорят, – забубнил под нос Филиппе, – они живут в своем мире. Мертвые внизу, живые сверху, а эти – как раз посередине… Такое ощущение, что вновь не за горами неприятности. Километров через двадцать «Королла» напоролась на что-то острое, с треском лопнула покрышка. Машину повело, перелетели через обочину и снесли похожий на здоровую свечку кактус. Стекло залепило зеленым соком. Испуганный Филиппе забыл, где в машине тормоз. – Ну и ну, – прошептала Криста, когда стало понятно, что отделались легким испугом. – Вот это по-нашему… – Скажи, Филиппе, – сглотнул Анджей, – это первая твоя машина? – Первая, – простодушно признался водитель. – Я же до того, как стать таксистом, простым автослесарем работал. – И ездить не умел? – Я и сейчас не умею, – отмахнулся толстяк. – Ерунда, не обращайте внимания. Запаску ставить не будем. Тут в паре километров деревенька Лос-Костас, там базарчик, автомастерские – вы побродите, а я покрышку залатаю. Езда на голом диске напоминала езду по проселочной дороге после прохождения танковой колонны. Базар на окраине симпатичной деревеньки с белыми крышами был довольно многолюден. Здесь сходились дороги с разных направлений. Филиппе побрел в мастерские, а Анджей с Кристой отправились выявлять принципиальные различия европейского и мексиканского рынков. Торговали в основном индеанки. Кто-то на дощатых прилавках, кто-то на выжженной солнцем траве. Изделия домашней вязки из натуральной шерсти. Знаменитая артесания – товары мексиканской ручной работы: домотканые полотна, поделки из местного серебра, амулеты, маски, посуда, украшения, фарфоровые статуэтки. Изделия из оникса, обсидиана. Одноглазый ацтек с высушенным лицом раскладывал человеческие скелетики на ниточках и хрипловато призывал покупателей заранее озаботиться приобретением сувениров ко Дню мертвых… – Жуть в полоску, – прошептала Криста, вцепившись в локоть. – Я слышала, что это самый веселый праздник в году… Потом она застряла у ладно сбитой индеанки, продающей бижутерию для модных дам. Вытащить девушку из этого развала было нереально. Анджей побрел дальше, прицениваясь к лимонам, манго, апельсинам, мексиканским грейпфрутам – торонхо. Она догнала его, стала хвастаться, что купила сумочку, о которой мечтала много лет, и предлагала Анджею разделить радость. Он не видел радости в этой замшевой котомке с изображением орла. – Скажи, Раковский, – она вздохнула, – как ускорить вялотекущую шизофрению? – Не знаю. Где ты была? – В палатке у колдуньи… Заплатила ей четыре песо, чтобы она погадала на ближайшее будущее… Мать честная! Сердце тоскливо сжалось. – Это диагноз, Криста, – пробормотал Анджей. – Образованной девушке незачем ходить к гадалке. Другие образованные люди могут неправильно понять… Она перебила: – У нее в палатке так таинственно, красиво… Свечи, амулеты всякие, корицей пахнет… И глаза у нее, знаешь, такие понимающие… Она сказала, что видит мое будущее и без карт. Очень скоро меня поджидают тяжелые испытания… потом она запнулась и решила не говорить всю правду. Сказала, что только от меня зависит, сумею ли я сохранить свою жизнь. Но знаешь, по ее глазам было видно, что… не сумею… – Криста всхлипнула. А Раковский разозлился: – То есть страшную депрессию на ближайшую неделю ты себе обеспечила. Всего за четыре песо. Поздравляю. Что ты хочешь, Криста? |