Книга Тот, кто скрывается во мне, страница 23 – Андрей Дышев

— Да не знаю, золотой мой! Не знаю я никакого Чемоданова!

Наш разговор зашел в тупик. Умственные способности этой женщины не позволяли ей понять, чего я от нее хочу, и мне ничего не оставалось, как убраться из квартиры. И тут на лестнице я нос к носу столкнулся с Чемодановым.

Мы оба опешили, раскрыли рты и несколько мгновений не знали, что сказать.

— А ты… — неуверенно произнес Чемоданов. — А разве ты уже приехал?

— А разве ты знал, что я должен приехать? — спросил я.

— Нет! — уверенно ответил Чемоданов и покрутил головой.

Он явно не ожидал моего появления и был смущен настолько, что не знал, что делать и что говорить. Я отметил, что сегодня взгляд его необычайно осмыслен, а лицо даже озарено интеллектом. Еще меня удивил его внешний вид: на нем была вполне приличная дубленка, темные брюки и зимние тупоносые ботинки. Разглядеть в Чемоданове клиента психбольницы было весьма затруднительно.

Вдруг он схватил меня за руку, повернулся и потянул вниз.

— Пойдем на улицу! — сказал он. — Там поговорим.

Он думал, что я еще не был у него и не видел женщину с бордовым лицом. Мы быстро, как при пожаре, спускались вниз. Чемоданов с трудом натягивал на лицо маску прежней дурашливости.

— Серёнька, — фальшиво бормотал он. — Ты прям как снег на голову! А пивунчика не принес?

— Кто живет в твоей квартире? — задал я вопрос в лоб.

— Где? — заморгал глазами Чемоданов.

— В твоей квартире! — резко повторил я. — Только не прикидывайся, что ты понятия не имеешь, кого я имею в виду.

— А-а-а! — протянул Чемоданов и хлопнул себя по лбу. Он играл ужасно плохо. — Ты имеешь в виду мою уборщицу? Да, она иногда приходит. Мусор выносит, полы моет…

Я ему не верил. Все было покрыто какой-то неприглядной тайной. Мы вышли на улицу. Чемоданов покрылся пунцовыми пятнами.

— А я на твои деньги обновочку купил, — сказал он. Я промолчал. Развивать тему, построенную на лжи, не хотелось.

— Где ты живешь? — спросил я.

— Там и живу, — ответил он, показывая пальцем наверх.

— А эта сизая дама утверждает, что это ее квартира и она тебя вообще не знает.

— Врет! — махнул рукой Чемоданов. — Она не совсем нормальная. У нее часто бзики бывают… Ну хочешь, поднимемся и выясним этот вопрос?

— Не хочу, — ответил я.

У меня пропало желание говорить о квартире и сизой женщине. Чемоданов уже взял себя в руки и занял глухую оборону. Он совсем не был похож на сумасшедшего, и мне пришлось отказаться от своих недавних выводов.

Мы сели в машину. Разговор зашел в тупик. Я думал о том, просить Чемоданова доработать диссертацию или же поискать для этой цели безработных физиков. Чемоданов лепетал что-то про ремонт, который надо делать в квартире.

— Кстати! — вдруг вспомнил он, сунул руку в нагрудный карман дубленки и вынул оттуда несколько сложенных листов. — Я сделал, что ты просил. Все чин чинарем: коротко, конкретно и доступно.

Я развернул и посмотрел на листы. Текст и формулы. Отпечатано на хорошем принтере.

— Где принтер взял? — спросил я.

— А? Принтер?

Чемоданов тянул время, чтобы придумать ответ. Я так его и не дождался.

— Ты уверен, что здесь все в порядке?

— Комар носа не подточит! Гарантия! Если не примут — деньги верну.

Не знаю, почему я снова поверил ему.

— Вот что, Витя, — сказал я, доставая из кармана лист, на котором были выписаны требования американцев. — У меня к тебе еще одна просьба.

— Валяй! — с безразличием ответил Чемоданов и удобнее устроился на сиденье.

— Научный руководитель нашел в твоей диссертации еще одну погрешность. Надо свести к конечному результату смешанные течения Сницаря… то есть на основе его теории… В общем, читай сам, здесь все написано.

Чемоданов взял лист и недолго смотрел на него.

— Да, — сказал он. — У меня была мысль связать свои выводы с гипотезой Сницаря. А потом я решил, что это будет уход от главной темы. Тот, кто это написал, — Чемоданов щелкнул пальцем по листу, — хочет придать диссертации прикладное значение.

И он вопросительно глянул на меня. Я понял так, что Чемоданов интересуется суммой гонорара.

— Я дам тебе три тысячи баксов, — сказал я.

Особой реакции мои слова не произвели. Чемоданов снова опустил глаза и, словно размышляя вслух, произнес:

— Тут есть один маленький, но вполне существенный нюанс. Некоторые разработки Сницаря имеют гриф «Для служебного пользования». Правда, с институтским пропуском я запросто могу пройти в специализированные технические библиотеки…

— Пять тысяч долларов, — прервал я его.

Чемоданов снова посмотрел на меня. Мне показалось, что на этот раз с едва заметной усмешкой.

— Вот так даже? — недоверчиво спросил он, затем вздохнул и произнес: — Я очень благодарен тебе. Ты помог мне разобраться, сколько я стою на самом деле.

— Десять тысяч, — процедил я. — Но это конец торгу. Ни цента больше!

— Десять тысяч? — переспросил Чемоданов, пытливо глядя мне в глаза. — За то, чтобы я свел к конечному результату выводы диссертации в соответствии с методом Сницаря?

— Да, — подтвердил я. — Именно так.

Чемоданов качнул головой. Сумма его впечатлила. Едва заметно улыбаясь, он уставился на знакомую мне собачонку, которая стояла в луже на трех лапах и чесалась; как могло показаться, она делала это уже несколько дней без перерыва. Странно, что еще не протерла свое ухо до дыр.

— Всего за несколько страниц, — произнес он, — ты готов выложить десять тысяч долларов. Могу представить, сколько денег тебе пообещали за всю диссертацию.

У меня даже в сердце кольнуло от этих слов. Он будто прочитал мои мысли. Убеждать его в обратном не было смысла. Только идиот мог поверить, что я готов платить такие деньги за диплом кандидата наук.

— Во-первых, пообещали не так уж и много, — попытался смягчить я его предположения. — А во-вторых, пообещали мне.

Я сделал ударение на слове «мне», давая понять Чемоданову, что моя роль в этом вопросе исключительная. Но Чемоданов смотрел на меня недоверчивым взглядом. Лицо его напрягалось и становилось все более жестоким.

— Вот что, — произнес он, искоса глядя на меня. — Вот что, — повторил он и полез в нагрудный карман дубленки.

Я не мог поверить своим глазам. Чемоданов протягивал мне тонкую стопку долларов.

— Возьми, — сказал он твердо. — Здесь полторы тысячи.

Я все понял. Такого развития событий я предвидеть никак не мог.

— Зачем?