Книга Королева шансона, страница 23 – Владимир Колычев

Стемнело уже на улице, но во дворе больницы горели фонари. В этом свете он и увидел женщину, которая медленно брела по дорожке в сторону проходной и в которой он узнал Аллу.

Костя нажал на педаль тормоза и, когда машина резко остановилась, вышел из нее.

— Привет! — сказал он, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, даже слегка равнодушным.

— Давно не виделись, — отчужденно, но без колючей иронии улыбнулась Алла.

— Подвезти?

— Ну, подвези…

Когда-то он ездил на «триста двадцатой» «БМВ», сейчас у него та же марка, но более крутой, «пятой» модели, только она как будто и не заметила разницы. И в машину села, не замечая ее достоинств.

Пальто на ней кожаное с роскошным песцовым воротником, сапоги на шпильке, изящная сумочка, серьги с бриллиантами, перстень из одного с ними гарнитура. Стильная прическа, волнующий запах дорогого парфюма. Все такая же молодая и красивая, как три года назад… Костя почувствовал, как задрожали его пальцы.

— Куда ехать? — спросил он.

— А ты не знаешь, где я живу?

Костя молча кивнул. Он и хотел что-нибудь сказать по этому поводу, но в горле вдруг пересохло. Видно, ничего у нее не сложилось с Мишей, раз она живет в своей старой квартире и на пальце нет обручального кольца. Она, конечно, могла там жить с ним, но кольцо… Впрочем, гражданские браки сейчас в моде.

Он взял из специального углубления бутылку с минералкой, сделал несколько глотков и спросил:

— Как поживаешь?

— Нормально.

— А в больнице что делала?

— Вику навещала.

— Что-то серьезное?

— Да нет, панкреатит обострился.

— А у меня отец в больнице. Инсульт.

— Плохо.

— Очень плохо.

— Переживаешь? — Только сейчас в ее голосе промелькнули теплые нотки.

— Не то слово.

— Я помню, как мама… — Алла осеклась, вспомнив нечто ужасное.

На продолжении Костя настаивать не стал. Ведь это ужасное могло скоро произойти и в его жизни.

Какое-то время они ехали молча. Но вот Костя вспомнил про ее институт и поинтересовался:

— В институт больше не ходишь?

— Вспомнил, — с горечью усмехнулась она.

— Сейчас бы на четвертом курсе училась…

— Да я как-то не переживаю, — пренебрежительно отмахнулась Алла. — Было бы с чего париться.

— Как у тебя с Мишей?

— Нормально.

— Живешь с ним?

— Живу… А ты что, завидуешь?

— Ему — да, — честно признался Костя.

— Завидуй молча.

— Давно тебя не видел.

— Ну, это же не значит, что моя жизнь остановилась… А куда мы едем?

— Куда сказала, туда и едем, — уклончиво ответил он.

— Ты что, окольными путями меня везешь?

— Ну, заблудился немного. Может, от волнения?

— Ну, если старая любовь не заржавела…

— Не заржавела.

— А с новой как? — Она кивком головы показала на его безымянный палец правой руки.

— Да это не любовь.

Не хотел он жениться на Зойке, но ведь сам во всем виноват. Завалил девчонку по пьяной лавочке, а она залетела. К тому же с Аллой никаких шансов у него не было…

Зойка неплохая жена. И симпатичная она, и в постели с ней интересно, только вот не трепетала от нее душа, не дрожали кончики пальцев при мысли о ней. Другое дело — Алла, но она так от него далека. Да и не свободен он… Впрочем, если Алла вдруг позовет, он может и не устоять… Только не зовет она. И Миша с ней.

— А что?

— Обязанность. И привязанность. И еще двое детей.

— Лихо ты развернулся!

— А у вас как?

— Никак. Нам это ни к чему, — нахмурилась она.

— Чего так?

Алла ничего не сказала, но так глянула на Костю, что у него чуть язык не отнялся.

— Если ты думаешь, что у нас все плохо, то очень ошибаешься.

— Да я не думаю.

— И думаешь. И надеешься… Меня не обманешь… — снисходительно усмехнулась Алла. — У тебя семья, дети, а ты все хочешь, чтобы я Мишу бросила. Не дождешься.

— Так я уже и не жду.

— И правильно делаешь…

Машина остановилась во дворе дома на Первомайской улице.

— У Миши дела, отец в рейсе, Вика в больнице… — вдруг сказала она.

И он сразу понял, зачем она это сделала. От волнения у него затяжелели ноги, онемели руки, закружилась голова. И обязательства перед Зойкой и детьми вдруг закачались, стремительно теряя контуры.

— Может, пригласишь на чашку кофе? — спросил он, через силу выговаривая слова.

— Не приглашу! — засмеялась Алла.

— Издеваешься, — вздохнул Костя.

Никогда и ни с кем он не ощущал так свою беспомощность, как с Аллой. С Мишей — при всей его крутости — он еще мог хорохориться, а в противостоянии с ней, увы, всегда выглядел жалко. Она гнала его, а он не уходил. Она смеялась над ним, а он терпел. Так было раньше, так будет всегда. И все-таки он до сих пор надеется на лучшее.

— Да нет, просто позлить тебя захотелось.

— Зачем?

— А может, мне всегда нравилось, как ты злишься.

— Почему «может»? Так и было.

— На ком ты женился?

— Ты ее не знаешь, — оживился Костя. Он вдруг понял, что Алла не хочет уходить.

— Мама была не против?

— Моя мама? Да нет, она была только «за»…

— А меня она не очень жаловала.

— Да нет, она против тебя ничего не имела. Просто я на Зойке должен был жениться. Ну, она так хотела.

— Выгодная партия?

— Что-то вроде того.

— И насколько выгодная?

— Отец у нее большой человек. И с бизнесом нам очень помог.

— Я так думаю, бизнес у вас хорошо идет.

— Ну, не жалуемся… В супермаркете на улице Победы была?

— Да, знаю такой, — кивнула Алла.

— Наш бриллиант, так сказать.

— Есть и не бриллианты? — заинтересованно улыбнулась она.

— Ну, все камушки дорогие. Двадцать шесть камушков в короне.

— Неплохо.

— Вот я и говорю, что не жалуемся…

— Рада за тебя.

— А я рад, что тебя увидел.