Онлайн книга «Овидий в изгнании»
|
у меня нескачиваеться ролик pleb_bisturris Песня о Сталине Облеклась Россия платьем вдовьим, Бродит без дороги и пути, Демоны над нею с воплем совьим Реют, рвут, мешают ей идти. К Сталину она, собрав все силы, Обращает теплую мольбу: «Что ж, родной, не встанешь из могилы? Долго ль в тесном спать тебе гробу? Прежней жизни злого исполина Поразил ты дерзкою рукой, И поют правдивые былины О спасителе страны родной. Мрак былой нам стал нестрашной сказкой, Щедр ты был, как майский дождь земле, Голос твой – в курантах башни Спасской, Кровь твоя – в созвездьях на Кремле. Как один огромный сад колхозный, Процвела великая страна, В знойный день и полночью морозной Солнцем глаз твоих озарена. В те края, где вечные торосы, С юга, где чинар и алыча, Самолет скоропостижный несся, Крымских яблок груз душистый мча. Сталин! Имя это миллионы Пламенило яростных сердец! С ним на труд и битву шли колонны, С дедом внук и с дочерью отец! Долго ль спать тебе? Вставай, родимый – Я над зевом пропасти стою – Сжалься над отчизною любимой – Удержи на гибельном краю!» elias_elianor Отличный фильм – вовсе не такая сентиментальная глупость, как многим кажется, и не обычная американская размазня на тему «семейных ценностей» и т.д. Очень мудрое кино, полное тонкого оптимизма. Смотрела в оригинале и буду смотреть еще. Горько, что у нас спорят о всяких проходных картинах и не замечают таких действительно незаурядных фильмов, как «Слушая Листа» busyjvran (Сообщение удалено модератором) colowbocque блин почему у меня ролик нескачивается??? ho_krishnyj Эгей, друзья! Вы не боитесь еще при жизни умереть? Вы на меня посмотреть не побоитесь – Вы много сможете еще всего успеть! Давно ли я был, как вы, лишь работал и бухал, теперь же счастлив, не боюсь людской молвы, я света неземного теперь канал! Своею кармою займитесь, не тратьте, люди, время зря, я говорю серьезно вам, поймите, ведь Вы все мне близкие друзья! pleb_bisturris Баллада о Фрунзе (Стихотворение удалено модератором) Nina-pelmenova Uvazhaemyj pleb_bisturris, v pautine est mnogo mest, kuda mozhno vylozhit vashu grafomaniju, a zdes voobsche-to nado obmenivatsa mnenijami o filme pleb_bisturris Уважаемая nina-pelmenova, если вы не смотрели фильма «Слушая Листа», так и скажите, и не надо здесь раскладывать свои розовые слюни и высказывать мнения которые объективно вредят имиджу фильма sqaud пойду на терминатора 3 схожу, там телку хайлом об унитаз елозят прикольно» Все немного помолчали. – Думаю, что выражу общее мнение, – сказал старший сантехник, – если скажу, что фильм, мудрый и простой, нашел свой путь к сердцу массового зрителя. – Двух мнений быть не может, – присоединились все. – В таком случае, – добавил старший, – я пошел варить кофе. – Чеснока не забудь, старый, – напомнил средний. Они пили кофе – тесный круг мужчин, связанный общими профессиональными воспоминаниями и лаконизмом эмоций. – Насчет произвола, – продолжал волноваться четвертый сантехник, чья молодая пылкость, как помнит читатель, стала завязкой действия. – Художественный мир, где мы квартируем… – За телефон, кстати, где квитанция? – вспомнил средний. – На пианино посмотри. – Ни фига себе, кто это столько по межгороду наговорил? – Семен Иваныч звонил в Гвинею-Бисау. – Семен Иваныч! Сколько можно звонить в Гвинею-Бисау? Сам будешь оплачивать! – Ну и оплачу, велика беда. Не понимаешь ты, Василий. Там такие дивчины уважительные. И глаза у них… глубокие-глубокие. – Как васильковые поля моей родины, – сказал младший сантехник. – Как горные водопады моей, – добавил средний. – И как позволю себе продолжить, – сварливо вмешался четвертый. – Безусловно, – отозвались остальные. – Василий перебил с квитанцией. Ты можешь продолжать. – Напомню, я говорил об этических законах нашего художественного мира. Один пример. Почему мы обязательно сантехники? Что это за снобизм такой? Я, дескать, один тут переносчик культуры, а вы все слепые отростки гаечного ключа! Вот я – я, как хотите, не ощущаю в себе сантехника! – Надо развивать в себе культуру ощущений, – вяло отметил средний, который излил свою желчь и уже тяготился темой авторской деспотии, осознавая ее бесперспективность. – Мне стыдно числиться в штате! Я не обладаю знанием сантехнического ремесла! – Вынужден констатировать, – сказал старший, – это еще не доказывает, что ты не сантехник. – Объясните, за что мне этот жребий? – настаивал четвертый. – Это я наказан так? Почему я, скажем, не японская виолончелистка? Он хотел что-то еще сказать, но подавился и отпрянул спиной от стула. Лицо его, в последнем ужасе самосознания глянувшее на тонкие пальцы, дрогнуло и покрылось белизной концертного грима, черные волосы взвились и попали в рот – он дунул; ноги цепко обвили лакированный корпус, вынырнувший из-под паркета, как громадный поплавок мореного дуба, и сладостная, изнемогающая мелодия ударила в удивленный воздух. – Это что? – спросил старший после общего молчания, назвать которое недолгим значило бы непростительно злоупотребить языком. – Фортепьянный концерт Шуберта, – известил средний сантехник, справившись с программкой. – Как же он фортепьянный? – Переложение, – пояснил средний. – Для флейты. Полна чудес могучая природа. Пойду воды выпью. – Допросился, – заметил старший сантехник, глядя на прилипшие к мокрому лбу волосы виолончелистки. – Это же репетиции постоянные. И ноги будут – помогай Буденному. Не дай Бог никому такого злопамятного автора. Удивительная мелочность. Младший сантехник задумчиво возразил: – А я, напротив, нахожу это вполне справедливым – пусть мои слова покажутся тебе, Семен Иванович, неприличными и даже кощунственными. Один человек ежедневно надоедал небу, прося сделать его завскладом. Когда же оно выполнило его просьбу, промолвив: «Смотри же, не раскайся», – он ушел довольный, будто его одарили невесть каким подарком или эллины и персы совокупно провозгласили его мудрейшим человеком; а через месяц, или того меньше, его притянули за растрату, и пришлось ему, хоть он и нес околесную про угар и утруску, все же примириться с пятью годами общего режима. Прекрасно сказал поэт: «Надо вырвать радость у грядущих дней». По моему разумению, он имел в виду, что молить о благе надо так, словно обладаешь видением того, что принесут твои просьбы, – знание воистину счастливое и роднящее нас с богами. |