Книга Охотница. Пробуждение, страница 26 – Марли Гибсон

Вот зараза. Ей все не дает покоя мое письмо. Я-то надеялась, что уж если кто и поймет меня, так это Марджори. Ведь мы с ней вместе пережили встречу с Воскресшей Мэри на Арчер-авеню. Ну почему она не может быть хорошей подругой и принять меня такой, какая я есть? Даже если она сама в это не верит, зачем становиться такой агрессивной?

Kendall_doll: Ты думаешь, я сошла с ума?

marjorie_w00t: ничего другого в голову не приходит. этот твой и-мейл был… мягко говоря странный.

Kendall_doll: Я просто была честна.

marjorie_w00t: гретхен говорит, что у тебя крыша поехала.

Kendall_doll: ТЫ ПОЗВОЛИЛА ГРЕТХЕН ПРОЧЕСТЬ МОЕ ПИСЬМО????!

marjorie_w00t: она моя лучшая подруга!!

Kendall_doll: Я думала, *я* — твоя лучшая подруга. Месяц назад я ею и была.

marjorie_w00t: все изменилось, ты переехала, моя жизнь тоже не стоит на месте, видимо, ты все очень тяжело переживаешь, поэтому и выдумала эту чушь про телепатию, не могу я дружить с чокнутой Кендалл, и ты это отлично знаешь.

Глядя на ее жестокие слова, я вспоминаю старый детский стишок: «Палки и камни переломят кости, но словам мне боль не причинить». Автор этого шедевра сильно ошибался. Слова причиняют самую сильную боль. Синяки от палок и камней можно помазать мазью и залепить пластырем, и они заживут. А слова Марджори отпечатались в моем мозгу навечно.

К горлу подступает комок, но я не позволяю себе заплакать. Лорин предупреждала, что дорогим мне людям будет тяжело смириться с моими способностями. Но мне от этого не легче.

Продолжать этот разговор бессмысленно.

Kendall_doll: Мама зовет ужинать. Надеюсь, ты скоро мне напишешь, и мы сможем нормально поговорить. Я по тебе скучаю.

marjorie_w00t: пока!

Словно не желая делать из меня лгунью, мама кричит с кухни:

— Кендалл! Кейтлин! Ужин!

Я выключаю компьютер и швыряю его в сторону.

Осознав, наконец, что моя жизнь кардинально изменилась, я должна сделать выбор:

1. Закрыться в спальне и до конца школы предаваться жалости к себе, а потом уехать в колледж и про все забыть.

2. Принять новую жизнь, наслаждаться ею и заводить новых друзей и знакомых.

Я выбираю второй вариант. По-другому и быть не может.

— Кендалл, — раздается вопль Кейтлин. — Макароны остывают, так что тащи свою толстую задницу на кухню!

Мама точно просила не это мне передать.

— Иду.

Я смотрю на фотографию на тумбочке. Она сделана год назад на хоккейном матче. Момент из моей прошлой жизни. Но впереди меня ждет новая жизнь. И новые воспоминания будут значить для меня не меньше. Я вынимаю фотографию из рамки и убираю ее в ящик.

Жизнь Марджори не стоит на месте. Моя тоже.

После ужина я сажусь делать домашнее задание по математике, но раздается звонок в дверь. Через пару секунд меня зовет папа.

— Кендалл, к тебе пришли.

Слетев по лестнице, я вижу Селию в неизменных синих джинсах и майке с надписью: «Истина где-то рядом». Она увлечена беседой с моим отцом.

Селия, конечно, немного ботаник, но зато у нее золотое сердце, и она не откажется дружить с «чокнутой Кендалл».

Мимо ее ног проскальзывают две кошки. Не успеваю я глазом моргнуть, как они несутся вверх по лестнице.

— У нас уже две кошки? — поинтересовался папа.

— Наверное, Шимус их сюда пригнал, — объяснила Селия.

— Не волнуйся, пап. Это Элеонор и Натали. Они имеют полное право быть здесь.

Папа не удивился моим странным словам и пригласил Селию в наше скромное жилище (конечно, скромное, по сравнению с ее поместьем).

— Я знаком с твоим отцом, Рексом Николсом. Мы вместе работаем над проектом новых центров «Мега-Март».

— Да, сэр, — отвечает Селия, поправляя на плече большую сумку «Найк». — Папа говорит, что этот проект обеспечит множество рабочих мест, и привлечет в Рэдиссон новых жителей.

Папа согласно кивает.

— Эта земля принадлежит городу уже более ста пятидесяти лет, и пришла пора как-то ее использовать. Сделать так, чтобы Рэдиссон, наконец, попал на карту. — Папа поправил на носу очки. — Проект замечательный, и я очень рад возможности поучаствовать в нем. Мы уже объявили конкурс для компаний-застройщиков, которые должны будут построить там новые жилые районы.

Я беру Селию за руку, в надежде спасти от очередной папиной речи.

— Пап, у нас много домашней работы.

— Понял, милая. Селия, приятно было познакомиться.

— Мне тоже, мистер Мурхед.

Поднимаясь по лестнице, Селия вдруг заявила:

— А твой отец симпатичный, ну, для парня сорока с лишним лет.

Я застыла на месте.

— Фу… как ты могла такое сказать?

— А что?

— Ты наехала на меня из-за Клэя Прайса, который недостаточно хорош для тебя, а теперь заявляешь, что мой отец симпатичный?

— Так, закончили этот разговор.

Усмехнувшись, я повела Селию в свою комнату.

— Ты все принесла? — спросила я, пытаясь выбросить из головы замечание об отце.

Селия бросила сумку на кровать, напугав увлеченно облизывающуюся Элеонор.

— Все здесь. Где твой компьютер?

Я указываю на письменный стол.

— Вон.

Селия запускает DVD и быстро устанавливает необходимые программы. Потом она размещает в комнате три видеокамеры, снимающие разные уголки спальни.

— Убедись, что видно дверь, — говорю я, поглаживая Натали. Она свернулась комочком позади Элеонор. — По-моему, призрачной леди нравится посещать и другие комнаты.

— Не проблема, — ответила Селия.

Она всегда высовывает язык, когда сильно на чем-то сосредоточена.

— Камеры зафиксируют любое движение, что, в свою очередь, запустит рекордер. Тебе ничего не нужно делать, просто веди себя нормально.

— Ага. Можно подумать, что все подростки обожают, когда их во сне снимают, — с ехидной улыбкой заметила я.

Селия вытащила из сумки два небольших цифровых диктофона.

— Надеюсь, нам удастся сегодня что-нибудь записать.

— А зачем два диктофона? — спрашиваю я, гладя хвост Натали (который сегодня, слава богу, ведет себя очень спокойно).

— Я как-то читала статью, написанную группой из Новой Англии под названием «Проект Призрак», так вот их звуковик использует два диктофона. Один записывает реальные звуки, например, генератор белого шума и твой храп…