Онлайн книга «Царь-Космос»
|
Замкомэск вскочила, выхватила из пачки новую сигарету, нервно зажевала мундштук. – Извини, Семен, что опять напоминаю, но такие сказочки тебе в радость, не мне. – Ты еще до козявок не дошла, – поручик забрал листок, скользнул взглядом: – Вот «…Эти белогвардейские пигмеи, силу которых можно было бы приравнять всего лишь силе ничтожной козявки, видимо, считали себя – для потехи – хозяевами страны и воображали, что они, в самом деле, могут раздавать и продавать на сторону Украину, Белоруссию, Приморье…» Козявки, не кто-нибудь! А все это будет называться, если примечанию верить, «История ВКП(б). Краткий курс». Представляю, каким должен быть пространный! Памфлетец, конечно, злобненький до невозможности… Семен подошел к подоконнику, скользнул взглядом по уже привычному булыжнику небольшого двора. Сегодня там стоял не один черный автомобиль, а целых три, причем возле одного скучали бойцы в знакомой серой форме. – Ты о другом подумай, Ольга. В чем обвиняют Сталина? По сути, в Термидоре. В том, что он, придя к власти, уничтожит всю эту, прости господи, большевистскую гвардию, бухариницев и троцкистов, сам станет диктатором и начнет строить сильное российское государство. Так? Замкомэск кивнула: – Точно, в Термидоре. Я еще гимназию не забыла, Робеспьера под нож, буржуям полная воля… И в том докладе, что нам подкинули, об этом было. НКВД, Ежов, репрессии против «старых большевиков», ослабление партийного руководства… – Вот! – торжествующе воскликнул поручик. – Это же выход! Единственный возможный выход из катастрофы. Мы, белые, проиграли и уже никогда не победим. Нас не хочет народ. Единственное спасение – самоликвидация большевистского режима. Да, Термидор! Сталин – самый разумный, самый прагматичный из всей этой компании. Если это так, то лучшего и не придумать, понимаешь Ольга? Сталин – это спасение страны, возможность воссоздать жизнеспособное государство, покончить с большевистскими экспериментами!.. Всеобщая резня – это, конечно, выдумка, пропагандистский прием, но если Троцкого с Зиновьевым и вправду выгонят в чертовой матери!.. – Замолчи, Семен. Пожалуйста… Голос гимназистки седьмого класса был негромок, без привычного хрипа, но этого хватило. Поручик, не договорив, умолк. Замкомэск затушила папиросу, стряхнула пепел с гимнастерки. – Если ты прав, то все наши погибли зря. И меня убивали зря. Но и ты не радуйся, когда начнется всеобщий террор, бывших «беляков» тоже под нож отправят. Термидор – он один на всех, Директория своих «аристо» по головкам не гладила. И получится, что вся наша Революция – одна страшная ошибка. Но ты зря радуешься, Сталин – надежный товарищ, а эти бумажки – мерзкая клевета. Памфлетец, как ты говоришь, и в самом деле талантливый, раз на тебя так подействовало. Не будем больше об этом, а то ругаться начнем. В комнате воцарилась тишина. Поручик, пожав плечами, вновь присел к столу. Из канцелярии Научпромотдела доставили пакет с очередными делами, но бывший офицер не спешил с ними знакомиться. Он уже понимал, что служба в Техгруппе подходит к концу. Отсидеться в тихом месте не получилось, надо было решать, как жить дальше. Но и об этом не думалось. Семен прикидывал, куда мог пропасть красный командир Вырыпаев – и где лучше скрыться ретивому замокомэску Зотовой. О себе он не слишком беспокоился. Бесполезный калека – кому он нужен? Даже Смерть обходит стороной. Незадачливый доктор Франкенштейн сможет, наконец, распрощаться с надоевшим Монстром – и слава богу. Чужая шкура слишком жгла кожу. Телефонный звонок грянул внезапно, резко. Поручик с омерзением покосился на беспардонный аппарат. Для полного счастья не хватало еще одного разговора с Гришей Каннером! Телефон не унимался. Девушка с недоумением поглядела на сослуживца, подошла к столу: – Алло! Техгруппа Научпромотдела. Зотова слушает. – Ольга Вячеславовна? Это вы? Здравствуйте! – отозвался незнакомый приятный голос. – Берг вам телефонирует. Владимир Иванович Берг. Слыхали о таком? – Слыхала, – выдохнула Ольга. – Здравствуйте, товарищ Берг. Она махнула рукой вскочившему Семену, приложила палец к губам. Тот понял, осторожно прошел к двери, выглянул… Тихо. – Мне про вас всякие ужасы наплели, – продолжала трубка. – Будто в розыске вы, чуть ли не к Врангелю в Сербию подались. А я решил взять – и вам на работу позвонить… Ольга Вячеславовна! Как там Наташа, я за нее очень волнуюсь. Замкомэск хотела солгать или даже бросить трубку, но в последний миг передумала. – С Натальей все в порядке, товарищ. Надеюсь, вы ее никогда не найдете. – Вы не понимаете, – заспешил невидимый собеседник. – У девочки необычный организм, она нуждается в постоянных процедурах, в ежедневном контроле. Все это можно обеспечить только в нашей клинике. Ребенок может заболеть, погибнуть… – Я вам ее верну, – прохрипела Зотова. – Только с одним условием. На другом конце провода наступила мертвая тишина. – Хвост собачий себе пришейте и научитесь через заборы прыгать. Трубка с тихим стуком опустилась на рычаг. – Уходи немедленно, Оля! Уезжай! Поручик вынул бумажник, вытряс содержимое на подоконник. – Деньги бери – все, что есть, я себе еще найду. Переночевать сможешь, там, где и сегодня, но лучше тебе перебраться куда подальше. На польской границе полно контрабандистов, с ними можно договориться… – Погоди, – девушка улыбнулась. – Ты как меня назвал? – Олей, – удивился «беляк». – А что, нельзя? – Непривычно. Никто еще так не называл. В детстве все больше «Оленька», а потом по фамилии. А ты и в самом деле Семен? – Семен, – поручик улыбнулся в ответ. – Когда биографию новую сочинял, имя и отчество решил свои сохранить. Ольга Зотова подошла ближе, протянула руку, словно хотела погладить «беляка» по плечу. Не решилась. Словами сказала. – Ты тоже не умирай, Семен, тебе и так под самую завязку досталось. Ты вчера про всадников рассказал, про то, как убивать не захотел, отпустил. Не со мной это было, не там воевать довелось. Но могло ведь могло и по-другому повернуться… Пусть не снится тебе Смерть, пусть отпустит. * * * Окно было самым обычным, с приоткрытой форточкой, на третьем этаже пятое, если от подъезда считать. – Запомнил, – кивнул Леонид. – Не спутаю. Он еще раз оглядел двор. Ничего особенного, три дома красного кирпича, куча подъездов, возле нужного уголь горой свален, с зимы еще остался, поди. Ворота на улицу – настежь. Дворник или лентяй или запил. – Вот и прекрасно, – Блюмкин дернул толстыми губами. – Светиться не будем, на улице поговорим. Прошли подворотню, завернули за угол, нашли место потише и поукромней. |