Книга Зона отчуждения, страница 14 – Андрей Ливадный

Вперед выступил человек лет сорока. Его лицо было узким, вытянутым, волосы коротко стрижены, серые водянистые глаза создавали ощущение человека рассеянного и недальновидного, но все впечатления от внешности полковника моментально стер его голос — твердый, спокойный, с проскальзывающими в нем металлическими нотками.

— Мы не знаем, что на самом деле случилось на Дабоге, — начал он свою короткую речь. — Запись, полученная по каналу ГЧ, может оказаться фальсификацией, но боюсь, что эта слабая надежда на чью-то злую шутку умрет в ближайшие часы.

Он сделал несколько шагов по подиуму, бросил короткий, злой взгляд на опустевший экран и продолжил:

— Мы не собираемся поддаваться на угрозы и тем более допустить орбитальную бомбежку Кьюига. На ночном совещании правительства было принято решение отвести все крупные гиперсферные суда в засекреченную точку пространства до выяснения истинных обстоятельств происходящего. Челночные корабли, способные совершать вылеты в пределах орбитального пространства планеты, остаются тут и будут в экстренном порядке реконструированы в орбитальные перехватчики. Все вы с данной секунды являетесь младшими офицерами военно-космических сил нашей планеты, сформированных на этом же совещании.

— Что значит «реконструированы»? — сквозь возобновившийся гул голосов донесся выкрик из зала.

— Это значит, — повышая голос, ответил полковник, — что каждый из шести десятков челноков, имеющихся у нас, будет переоборудован в боевой корабль. Аналогичные меры уже предпринимают на планете Элио и луне Стеллар, спутнике Рори.

— А торговые транспорты? — Шум в зале понемногу улегся благодаря повышенному тону Шахоева, который почти кричал, отвечая на предыдущий вопрос, и Вадиму показалось, что вместо разноголосого ропота его вдруг окружила ватная тишина.

— Судьба транспортных кораблей не ваша компетенция, пилот, — ответил Шахоев, отыскав глазами задавшего вопрос человека. — С этой минуты вы все переведены с гражданской службы, поэтому вам придется вспомнить либо узнать заново, что такое воинская дисциплина и субординация!

* * *

Все обрушилось так внезапно, так ошеломляюще, что истинный смысл случившегося начал доходить до Вадима Нечаева, только когда он, покинув конференц-зал, шел по простору стартопосадочных полей к ангарам, где стояли челночные корабли, внешне похожие на короткокрылых птиц.

Взлетно-посадочные полосы тянулись вдаль, теряясь в легком мареве утреннего тумана. Мысли в голове Вадима путались, никак не желая складываться в разумные рассуждения. Он был подавлен и растерян — не лучшее состояние для новоиспеченного пилота боевой орбитальной машины, но все случившееся обрушилось столь внезапно, что не находило места ни в душе, ни в мыслях.

В ангарах для челноков уже шли какие-то работы, вокруг шаттлов суетились команды технического обслуживания, в нескольких местах, брызгая искрами, работали сварочные аппараты, по опустевшим стартопосадочным полям космического порта с низким гулом ползли груженые армейские тягачи, которые стояли на консервационных складах еще с периода войн столетней давности.

Казалось, что весь мир в одночасье перевернулся с ног на голову, сошел с ума и по всем признакам не собирался возвращаться в нормальное состояние.

Не доходя метров пятидесяти до ангара, Вадим остановился, прикурил сигарету и еще раз огляделся вокруг, стараясь запомнить эту картину внезапной, незнакомой глазам и разуму суеты… и вдруг ему припомнилось, как несколько пилотов попытались спорить с полковником Шахоевым и как тот зло обозвал их трусами и вырожденцами, сопливыми маменькиными сынками…

Да, пожалуй, они имели моральное право высказывать какое-то мнение. Вадим же, как и большинство остальных пилотов, мрачно промолчал, пытаясь осмыслить и принять внезапно изменившуюся реальность. Ему действительно могли приказать — ведь он являлся воспитанником государства, был вскормлен и обучен им, — разве мог он оспаривать принятые правительством решения?

В принципе — мог, но у него не возникло подобного желания. Наверное, чувство привязанности, ощущение родины были у него несколько глубже, чем у иных людей, чье воспитание происходило в узком кругу семьи. Его родиной являлось не какое-то конкретное место, а вся планета, хотя в душе Вадим был настоящим космополитом — он одинаково хорошо чувствовал себя и на Кьюиге, и на Элио, и на Стелларе, где довелось побывать в процессе обучения гиперсферной навигации…

«Нет, это не со мной, а с моим миром, с моим образом жизни приключилась беда…» — подумал он, глядя на человекоподобного робота, приближающегося к нему от полуоткрытых створов ангара, где техники уже что-то делали с его челноком, носившим бортовой номер семнадцать.

Выкинув окурок, по-прежнему не обращая внимания на дройда, Вадим еще раз огляделся, пытаясь понять, увидеть, почувствовать, что изменилось в мире?..

Нет… это было обычное утро. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, и призрачные клочья тумана таяли на глазах, уступая место знойному мареву, которое начал испускать нагревшийся стеклобетон.

«Война…»

Это слово перекатывалось на языке, никак не выдавая свой истинный смысл. Оно было чуждым и непонятным. Вадим попросту не знал, что ждет его впереди, как не подозревал и того, какую роль сыграет в его судьбе робот-андроид, вне сомнений, направляющийся именно к нему. Судя по внешнему виду машины, давно утратившей заводской глянец, этот механизм служил людям уже не один век и, наверное, принадлежал к числу тех андроидов, что высадились на планету с борта легендарного «Скитальца».

— Господин Нечаев? — спросил дройд, остановившись в нескольких шагах от Вадима.

— Да? — вопросительно ответил он.

— Я бы хотел поговорить с вами.

Эти слова заставили Нечаева подсознательно насторожиться и внимательнее присмотреться к человекоподобному.

Все в нем было странным, начиная от внешнего облика и заканчивая непонятным куском пластика, который андроид держал в руках.

Взгляд Вадима скользнул по фигуре дройда, отмечая сотни мелких и крупных свидетельств его долгого, полного опасностей существования, — чего стоила хотя бы строчка аккуратно запаянных дыр, наискось перечеркивающих грудной кожух машины… Усомниться в том, что это тщательно заделанные пробоины от пуль, мог разве слепец.

Сама конструкция андроида не была диковиной для Вадима, — он встречал такие машины и тут на Кьюиге, и на иных мирах. Обычно они принадлежали каким-либо определенным семьям, ведущим свое генеалогическое древо от первых поселенцев той или иной планеты. Особенно много машин подобного класса он видел на Дабоге…

Мысль-ассоциация, связанная с названием планеты, мгновенно вернула его в реальность, заставив вспомнить страшные картины, которые были показаны им четверть часа назад.

— Что тебе нужно от меня? — не замечая грубости в собственном голосе, спросил Вадим.

— Меня зовут Хьюго, — представился в ответ андроид. — Мой первый хозяин не стал утруждать себя подбором персонального имени, а окрестил по названию всей серии роботов…