Книга Милая заложница, страница 14 – Конни Мейсон

Старик покачал головой. Он с трудом сдерживал ярость.

— Я говорю не о том, что произошло в церкви. Почему ты не выставил охрану снаружи? Или не отправил своих людей дежурить в лесу? — Он возмущенно смотрел на Лахлана. — А самое главное, почему ты не уладил конфликт с Безумным Робом, прежде чем он втянул в вашу ссору мою Элспет?

— А что я должен был сделать? — Лахлан пришпорил коня, надеясь, что смена ландшафта поможет ему сменить тему разговора.

За спиной раздался стук копыт коня Стюарта, последовавшего за ним вниз по склону.

— То, чего он добивался. Он хотел поединка с тобой, и ты должен был сразиться с ним до того, как все это зашло слишком далеко.

— Да, это было бы просто замечательно. Сначала в моем доме погибает женщина, а потом я убиваю ее мужа. — Лахлан оценивающе покосился на собеседника. Было ясно, что Стюарт всю ночь слушал жалобы своей супруги, и ее слова еще не успели выветриться из его памяти. Любой мужчина обдумывал бы эту ситуацию вплоть до ее трагического завершения. — Твой мозг затуманен, Стюарт.

— Нет. Я считаю, что ты боишься Мак-Ларена.

— Человеку с чистой совестью бояться нечего! — вскипел Лахлан. — Если бы я услышал подобное оскорбление от кого-то другого, я бы его уже убил.

— Брось, не церемонься. Я позволяю тебе попробовать сделать это, как только ты наберешься достаточно смелости…

— Ты понимаешь, что говоришь? Что сказала бы твоя дочь, если бы увидела, что мы вцепились друг другу в горло, как пара бешеных псов?

Лахлан повернул лошадь и теперь ехал на юг. У подножия холма он снова нарушил молчание:

— Мы ничем не поможем Элспет, если будем…

Его внимание привлекло яркое пятно у большой гранитной осыпи. Но в это время года здесь не могло быть никаких цветов.

— Если не ошибаюсь, на невесте было платье с ярко-розовым лифом, — пробормотал Лахлан.

Он вспомнил, как полукружья грудей Элспет над тесно облегающим ее торс лифом порозовели и стали почти одного цвета с платьем, когда она перехватила его устремленный на них взгляд.

— Да, — угрюмо кивнул отец. — И с юбкой винного цвета. Бархат, так сказала Мораг. Это было лучшее платье Элспет. Она часто бывала в нем при дворе. Я помню, как она впервые…

Мрачное бормотание Алистера Стюарта продолжалось, но Лахлан его уже не слушал. Он пригнулся и, стегнув лошадь коротким хлыстом, понесся вверх по склону холма. Подскакав к скалам, он спешился и снял розовый шелковый лоскут с ветки можжевельника. Он пощупал роскошную ткань. Она была тонкой, плотной и явно очень дорогой.

Это была часть платья его невесты.

Но вчера здесь ничего не было. Он готов был поручиться в этом собственной головой. Должно быть, Мак-Ларен где-то спрятался, а потом вернулся обратно.

Лахлан прищурился, осматривая пустоши к северу от того места, где он стоял. Еще один лоскут трепетал среди вереска.

Умница. Возможно, она и в самом деле достойна того, чтобы стать матерью его детей.

Конечно, если Элспет забеременеет слишком быстро, ребенок может оказаться ублюдком Мак-Ларена. Лахлан не сомневался в том, что Безумный Роб уже овладел ею.

Иначе ему незачем было ее похищать.

Несмотря на то что Лахлана отталкивала мысль о необходимости подбирать объедки с чужого стола, он нуждался в богатом приданом и других преимуществах, которые сулил ему этот брак. Но он не потерпит в своем гнезде кукушонка.

Даже если Элспет и не забеременела, женщины часто умирают от болезней. Возможно, лучше всего было бы помочь ей захворать.

Но он постарается избежать несчастных случаев. Иначе все сразу припомнят жену Мак-Ларена.

В соседнем поселке жила старая карга, изготовлявшая медленнодействующие яды, которые, по ее словам, было совершенно невозможно обнаружить.

Но пока ему необходимо было разыскать эту маленькую сучку и жениться на ней.

— Алистер, — окликнул Лахлан отца своей невесты, — я нашел знак. Твоя дочь едет на север. — Он помахал обрывком шелка. — И она жива!

«Еще не хватало, чтобы все эти усилия были потрачены напрасно».

Элспет закричала.

Последним, что она увидела, прежде чем Роб и волк исчезли в густом подлеске, был его взлетевший над тропой клеймор. Перевернувшись в воздухе, он вонзился в землю перед самым носом Фалина.

— О боже!

Элспет зажала рот ладонью. Какие шансы у безоружного Роба справиться с разъяренным зверем?

Потеряв всадника, Фалин утратил боевой дух. Жеребец попятился, развернулся и умчался обратно по звериной тропе, туда, откуда они приехали. Остатки стаи ринулись за ним вдогонку, завывая, как вырвавшиеся из ада демоны.

Элспет не видела Роба и большого волка. Лес был дремучим, и светало в нем медленно. Но она их слышала.

И это, наверное, было самым ужасным. Временами Элспет не могла понять, кто издает эти жуткие, свирепые звуки — волк или человек.

А сейчас кто закричал?

Внезапно все стихло. Не было слышно ни хруста веток, ни птичьих голосов. Элспет слышала только собственное прерывистое и хриплое дыхание.

— Роб? — тихо позвала она.

Ответа не последовало.

— Роб!

Девушка на корточках сидела на ветке, не зная, как ей быть. У нее все еще был клинок Роба. А его клеймор торчал из земли. Элспет сомневалась, что ей удастся его приподнять, не говоря уже о том, чтобы наносить им удары.

Ей на глаза навернулись слезы. Что с того, что Безумный Роб сорвал ее свадьбу и навеки уничтожил ее репутацию? Ведь он сумел спасти ее от волков. Он сделал все, что было в его силах, чтобы ее защитить.

У Элспет было так тяжело на сердце, как будто его придавили каменной плитой.

Она подозревала, что Роб погиб. Умер ужасной смертью. Как бы он с ней ни поступил, он такого не заслуживал.

А как насчет волка?

Девушка не слышала его крадущихся шагов.

Не могла же она целую вечность сидеть на дереве! Рано или поздно стае надоест гоняться за Фалином и она вернется. К этому времени она, Элспет, должна быть уже далеко.

Плащ соскользнул со спины коня и зацепился за какой-то куст.

Без него ей грозит смерть от холода. Тем более что меч Роба отрубил широкую полосу от ее юбки и сорочки, обнажив правую ногу почти до середины бедра.

«Ох, какую устроит мне мама головомойку, когда увидит, во что я превратила это прекрасное платье!» — рассеянно подумала Элспет.

Как будто это имело какое-то значение.

Девушка опустила ноги вниз и снова повисла на ветке. Ей предстояло совершить прыжок с десятифутовой высоты, что ее нисколько не смутило бы, если бы на ней были обе туфли.