Онлайн книга «Тибо, или Потерянный Крест»
Все еще опираясь на книгу, как будто боясь, оторвавшись от нее, потерять равновесие, он встал, заметил, что огонь гаснет, и поспешил разжечь его вновь. Затем повернулся к постели. Старый Тибо спал, сложив руки на груди, и так походил на надгробное изваяние в соборе, что Рено испугался: уж не уснул ли он вечным сном? Всерьез испугался, потому что этот благородный старик таинственным образом стал ему дорог... и потому что его рассказ породил столько разных вопросов! Он наклонился, уловил его дыхание. Успокоившись, взял кувшин и пошел за водой... Было уже не так холодно. Снег начал таять, показался зеленый мох, и даже несколько травинок. Весна была не за горами. Рено немного посидел на пороге старой башни, любуясь этими признаками обновления. Хотя он и не знал, что они могут принести в его жизнь, они показались ему добрым предзнаменованием. Потом он вернулся внутрь, глотнул холодной воды, чтобы разогнать туман в голове после бессонной ночи, поставил греться остаток супа и, опустившись на колени перед распятием, начал молиться... Когда с его губ слетело последнее «аминь», он обернулся и увидел, что Тибо, сидя на постели, внимательно смотрит на него. Лицо юноши мгновенно просияло. — Вам лучше... отец мой? Услышав это нежное и почтительное обращение, старый рыцарь улыбнулся, глаза его блеснули. — Кажется, да... Господь снова дал мне отсрочку. И я счастлив, потому что благодаря этому могу еще немного побыть с тобой... — Суп, наверное, уже согрелся. Сейчас налью. Вам надо поесть. — Спасибо... Но сначала я хочу помолиться. Он попытался встать, но ноги его не держали. И тут же он согнулся пополам от жестокой боли, его худое лицо как-то сразу трагически осунулось. Старик усмехнулся. — Кажется, отсрочка получится не очень долгой, но... да свершится воля Божия! — добавил он, снова укладываясь с помощью Рено. Все его длинное высохшее тело дрожало, и молодой человек принес свое одеяло, чтобы получше укрыть его. Дал выпить старику лекарство. — Ты все прочитал? — с облегчением переведя дыхание, спросил Тибо. — Да, все... и там есть... — Вещи, которые бы ты хотел знать? Готов спорить, что первый твой вопрос будет об отце?— Мне кажется, это вполне естественно? — Конечно. Хотя не уверен, что ты очень обрадуешься моему ответу, потому что ты — не только мой любимый внук, но и внук... Саладина! — Что? Но этого не может быть! — задохнувшись от ужаса, вскричал Рено. — Почему бы и нет? В Палестине все возможно, даже самое невероятное. Этим заблудившимся охотником с соколом был малик Алеппо, Аль-Азиз, который занял место своего отца, Аль-Захира, за два года до того, как твоя мать вышла замуж за Боэмунда. Насколько я понял, когда они встретились с Мелисендой, он жил в Келле, неподалеку от Оронта. Они с твоей матерью полюбили друг друга... — Но он же сарацин, неверный? Как она могла? — Любви, как ты, может быть, узнаешь, — хотя я совсем не уверен, что желаю тебе этого! — нет дела до границ, которые ставят род, религия, цвет кожи... и даже самые страшные болезни. Если бы это было не так — скажи, каким чудом армянка Ариана смогла бы любить прокаженного до самого его ужасного конца? — Я думаю, в его разрушенном теле она должна была видеть его прекрасную душу. — Красиво сказано! Однако тело гнило заживо. — Да... но он, наверное, был совершенно необыкновенным человеком! Хотел бы я его узнать. Кстати, в рукописи ничего не говорится о дальнейшей судьбе этой Арианы. Что с ней стало? — Через год после взятия Иерусалима госпитальеркам, как и госпитальерам, пришлось покинуть город и перебраться в Акру, как указывалось в договоре, заключенном между Саладином и английским королем. В момент отъезда монахини повсюду искали ее и не могли найти. Эта чудом спасенная сестра была для них своего рода сокровищем, и они уже начали горевать, когда один из греческих монахов, приставленных к Гробу Господню, позвал мать-настоятельницу и показал ей то, что сам только что увидел: Ариана лежала распростертая на надгробии Бодуэна. Мертвая! — Она умерла? Отчего? — Никто не смог этого понять! На ее теле не было ни одной раны, не нашли и следов яда, вообще ничего, что могло бы заставить ее перейти в мир иной. Ничего! Она просто умерла, и ее лицо сияло такой радостью, что ее похоронили под плитой рядом с могилой того, к кому она только что ушла. Как видишь, истинная любовь, встречающаяся не так редко, как можно предположить, если только умеешь ждать и распознавать ее, может сделать с мужчиной или женщиной все, что угодно, и многое дать им... — Но неверный? — Он верен единому Богу... как и мы! Они называют Его по-другому, у них другие законы и другая мораль, далекая от любви. В их представлении рай надо завоевывать лезвием сабли. Они признают Христа пророком. А их пророк сказал: «...спасение в сверкающих саблях, и рай лежит в тени мечей. Тот, кто сражается ради того, чтобы мое слово было надо всем, тот идет по моему пути...» [96] Вот где они ошибаются, и я боюсь, что они будут упорствовать в этой ошибке, потому что их закон больше отвечает глубинным инстинктам людей. Что больше влечет тебя самого? Грохот сражений или монастырская тишина? — Мне бы так хотелось стать рыцарем! — вздохнул Рено. — Почему бы и нет? Нет, не говори ничего! Не прерывай меня, пока болезнь не мешает мне ясно мыслить, потому что речь идет о твоем будущем... Старика прервал жестокий приступ кашля. Даже отпив немного растопленного меда, он еще долго не мог отдышаться. Ему явно было трудно говорить, но все же он сумел продолжить: — Послушай! Мне надо тебе сказать... прямо сейчас... потому что это важно... Когда ты уйдешь... а это будет скоро, иди в командорство Святого Фомы... в Жуаньи! В этой монашеской рясе ты доберешься туда, не подвергаясь опасности. Командор... получил от меня... уже давно... важную для тебя бумагу... — Но если это было так давно, может быть, это уже не тот командор? — рискнул предположить Рено. — Тот... Брат Адам уже очень стар... но он все еще жив. Иначе мне бы сообщили... — Брат Адам? Тибо, несмотря на страдания, нашел в себе силы рассмеяться: — Да... он самый! Брат Адам Пелликорн! Несмотря на то, что он обладает одним из самых высоких званий в Ордене, он ни на что большее, чем командорство, не согласился. Он будет руководить тобой... независимо от того, захочешь ли ты стать тамплиером или остаться в миру! Но я бы хотел, чтобы ты смог... отправиться туда... в Святую землю, чтобы найти то, за чем я так никогда туда и не вернулся. Крест! Истинный Крест, Животворящее Древо! |