
Онлайн книга «Песня цветов аконита»
— Не так, как они, — ответил тот, тщательно обдумав. — Порой мне и впрямь хочется перекинуться черной птицей… и делать все остальное, чего они так хотят. — Не нужно, — пробормотал Шинори, испытывая неловкость — в первую очередь за то, что страх все же гнездится в душе. — И без того много смертей, да? Шинори склонил голову и молчал. Разве смеют низшие отвечать на такие вопросы? — Хорошо, я понимаю, — в напевном голосе слышалось легкое раздражение. — Ты все делаешь правильно… Ступай, ты свободен. * * * Горы Юсен. Много раньше Шайка Ёро отдыхала после удачного набега. Собрались на поляне возле пещеры, смеялись, потягивали хмельное питье из фляжек. Протянули одну Аоки — тот опять отказался. — Почему? — поинтересовался Уж. — Не хочу. — С чего так? Не девочка вроде. — Иди ты… Никогда и не пробовал толком, — отмахнулся Аоки. — Мелкий был… потом, в цирке, делал пару-другую глотков — не понравилось. А на Островке кто бы позволил… — Сейчас-то позволено… За старые привычки держишься? — Просто не хочу. — Ты у нас еще малыш — сладкое любишь? — съязвил Суори. Рысенок только отмахнулся — привык к постоянному поддразниванию старшего приятеля. Сам мог ответить не хуже — всем в шайке Ёро так или иначе перепадало от его языка. — Слышали, у нас уже несколько месяцев новая власть! — лениво обронил кто-то. — Да что нам до них! — потянулся другой, зевнул. — В горах все равно свои законы. — Не скажи! Он всерьез вознамерился наводить порядок… — Небось, еще молодой! — фыркнул кто-то. Рассмеялись и забыли на том. Через некоторое время иначе заговорили. Пару шаек накрыли прямо в их логовах. Люди наместника не боялись появляться в горах — и вели их опытные проводники. — Занимался бы своими чиновниками! — раздраженно сказал Ёро, когда речь снова зашла о наместнике. — Новая метла считает себя главной в доме, — хохотнул Суори. — Неймется ему. Надолго ли хватит? — Ты больно-то не смейся, — резонно заметил рыжий рябой разбойник. — Когда про нового наместника услышали, так ни одна муха не почесалась, а сейчас он, поди, успел шороху навести. Если не приутихнет, трудно придется. — Куда уж труднее… На всех дорогах посты! — Ты уже испугался светлейшего господина Алайя? А знаешь, как его имя? Я как-то слыхал… Йири его зовут. Прям-таки пташка-ласточка… — прищурился Уж. Аоки чуть не подавился лепешкой, потом сплюнул с видом величайшего отвращения. — Ты чего? — удивился Суори. — Да… Мне от этого имени тошно. Кто бы там ни был этот наместник, от души желаю ему провалиться в болото. — А я уж подумал, что вы знакомы, — протянул Уж, поигрывая ножом. — Еще чего, — огрызнулся Аоки. «Знал я одного», — хотел прибавить он, однако и в этот раз промолчал. Эта ненависть принадлежала ему одному. Такие разговоры велись вначале. Но чем дальше, тем меньше смеха вызывало имя молодого наместника. Горы Юсен — А он не дурак, — Суори был непривычно задумчив. — Даром, что молод. Да, он, пожалуй, сумеет… если раньше его не убьют. Тамошние богачи не больно-то хотят иметь над собой сильную руку. — Раз еще не убили… — Да хватит о нем! — в последнее время Аоки становилось тревожно, едва он слышал о наместнике Окаэры. По чести сказать, и повод для этого был. Словно умелые рыбаки, вылавливали его люди разбойничий сброд в предгорьях и горах Юсен. Шайка Ёро стайкой мальков ускользала от сети, но многие уже всерьез поговаривали о смене пристанища. А Рысенок все чаще гнал от себя неприятную мысль. Пришедшая как-то во время бессонной ночи, она изводила не хуже зубной боли. «Это не может быть он. Если он не подох тогда во дворце, то он в Сиэ-Рэн. И за ее границы не сунется. Куда ему… да и не отпустит никто, а разве же он пойдет против воли того, кто посмел приказать?» Только редкие встречи с Хину отвлекали от постоянной неясной тревоги, похожей на озноб. Хину… рыжеватая горная птичка. Неправильное милое личико, робкая и вместе с тем быстрая. Она украшала себя цветами — даже дешевые самоцветные или стеклянные бусы были ей не по средствам. Зато лепешки пекла — за богатым столом предложить не стыдно. И раны перевязывала умело. А на Аоки боялась поднять глаза. Он никогда не рассказывал ей о Столице — не желал, чтобы она захотела стать похожей на тамошних женщин. Она даже пела не так, как там, — тихим, чуть ломким голоском, прозрачным, словно крылышко стрекозы. Ее руки всегда были исцарапаны колючим кустарником, которым тут кормили огонь. Аоки было с ней тепло и грустно. Он никогда не сказал при ней грубого слова, правда, и ласковых слов для нее не знал. Те, которые знал, не подходили. — Что сделал тебе человек с именем, как у наместника? — однажды спросил Суори. — Ты сам не свой, как про него упомянули. Прям заклятье какое-то, а не имя! Уж никогда не спрашивал Аоки о прошлом. Но видел — тот как на иголках. — Я служил ему, — глухо отозвался Рысенок. — Он… я не переносил его. Но, по чести сказать, он был справедлив. — Вот как. — Он спас мне жизнь, — еще более глухо закончил Аоки. — Я ожидал услышать иную историю. Ты меня удивил. Впрочем, спасенные частенько ненавидят спасителей. С высокого камня свистнули — по тропинке брели несколько лошадей в богатой сбруе — их вели три человека. На спине одной закреплен был матерчатый короб. — Кому-то лошадок мало… Купил или подарили. — А красивые! — Зачем вам лошади? — вмешался Суори. — По скалам скакать, как горные козы? — Да брось! — мигом откликнулись. — Они дорого стоят. И сбруя, а что в коробе — еще неизвестно. — Что они тут-то делают? — неспокойно было Ужу. Но Ёро дал добро — лошади и впрямь хороши, охраны никакой… И Суори никто не слушал. Погонщики или как их назвать, неожиданно оказали сопротивление — и были убиты. Лошадей пригнали в укромное место, привязали. Сняли короб — увидели несколько рулонов довольно дорогих тканей. Остались довольны. Спустя некоторое время Суори подозвал Аоки: — Уходить надо. Замолчал. С перевала доносились сорочьи голоса — верно, птицы тоже чему-то радовались. — Да что стряслось-то? — Не знаю. Звери, когда неладное чуют, тоже сказать ничего не могут. — А они? — мотнул головой в сторону людей на полянке. |