Онлайн книга «Чернокнижники»
|
— Безусловно, — сказал Савельев. — Особенно если учесть… — Ваше высокоблагородие! Пред ними стоял плотный усатый мужчина унтер-офицерского облика, одетый в белый, безукоризненно чистый медицинский халат. Это и был унтер-офицер, конечно. Специфика маскарада, так сказать. Учитывая вывеску, здешним сотрудникам и служащим полагалось изображать из себя не гатчинских саперов, а людей более мирной профессии, служителей древнегреческого бога врачевания Асклепия-Эскулапа… — Ваше высокопревосходительство просят в наблюдательную комнату номер семь! — вытянувшись отнюдь не по-медицински, доложил унтер. — Пойдемте, — кивнул Стахеев поручику и быстро направился в здание. Поручик заторопился следом. «Карет» в московском отделении не имелось, в этом не видели смысла, а вот наблюдательные устройства были. Седьмая комната как раз и занималась круглосуточным наблюдением за господином по фамилии Липунов… Инженер — без белого халата, в обычном цивильном платье — отрапортовал с явной радостью человека, после долгого безделья получившего какой-то результат: — Господин подполковник, они отправились в былое, все трое. Как и в прошлый раз, прямо из гостиной… — Покажите, — сказал Стахеев. — Поручик этого зрелища еще не видел… Едва они уселись, вспыхнул экран. У аболинских ворот стояла обыкновенная извозчичья коляска, и Липунов как раз, элегантным жестом вытянув руку, помогал сойти своей очаровательной спутнице. Калитка распахнута, Аболин уже стоит перед ней со столь радостным видом, будто имеет место быть самое счастливое событие в его жизни. С несомненным куртуазным навыком поцеловал ручку даме, извозчик отъехал, и все трое прошли в дом, свернули в небольшую запущенную гостиную, без единого слова встали посередине, вплотную друг к другу. Инженер моментально повернул изображение так, чтобы можно было видеть их лица, торопливо пояснил: — Обратите внимание на аболинские манипуляции, это интересно… Они уставились во все глаза. В руках у Аболина была какая-то золотистая штучка, похожая на вытянутое в длину яйцо, и он, держа ее перед грудью, двигал обеими руками, производя какие-то странные манипуляции — но суть их нельзя было понять, даже глядя с близкого расстояния. Вокруг стоящих поднялось кольцо бледно-синего света, моментально выросшее в купол, скрывший троицу — и когда он буквально через пару секунд растаял, гостиная оказалась пуста, как будто никого в ней только что и не было. — Четверть часа назад произошло, — сказал инженер. — Вот она! — воскликнул поручик. — «Драгоценная табакерка»! — Что-то на табакерку это не особенно и похоже… — пожал плечами инженер. — Это я в переносном смысле, — бросил ему Савельев, глянул на часы, повернулся к Стахееву: — Странно, что он убрался. Через два с половиной часа я ему должен доставить второй полуштоф, неужели… Он замолчал. Посреди гостиной вновь возник бледно-синий купол, тут же раскрывшийся, как цветок, словно провалившийся в пол. Объявился Аболин, один-одинешенек, снял визитку, аккуратно повесил ее на крючок и расположился в кресле, доставая портсигар. — Да нет, не убрался, — удовлетворенно сказал Стахеев. — Ясно, что ртуть ему по-прежнему надобна… …Когда извозчик остановился у аболинских ворот, Савельев небрежно бросил ему: — Подождешь, любезный… — Как прикажете, барин, — пожал плечами извозчик (которого те, кому сие полагалось знать, моментально опознали бы как унтера Засекина). Осторожно достав из-под сиденья самую прозаическую плетеную корзинку, Савельев повернулся к калитке. Но не успел сделать и шага, как она распахнулась, выскочил Аболин, по-домашнему без визитки, в одном жилете, расплылся в самой дружелюбной улыбке: — Рад вас видеть, Аркадий Петрович! Да вы, право, точнехоньки, будто немец какой! Савельев улыбнулся не менее обаятельно: — Да я, знаете, когда речь зайдет о хорошей прибыли, точнехонек, будто три немца сразу… — И прекрасно, — сказал Аболин, прилипая взглядом к корзинке. — Очень полезное качество, уважение и доверие внушает… Вы что же, извозчика не отпускаете? — А зачем? — пожал плечами Савельев. — Мне же только товар отдать и денежки сполна получить. Ищи потом нового в этом захолустье… На лице Аболина явственно изобразилось нешуточное разочарование. Он, уже не улыбаясь, спросил: — А вы что же, спешите куда? Дела срочные? Ведомый охотничьим инстинктом, Савельев беззаботно пожал плечами: — Да нет. Если не считать нашего с вами дела, до вечера не знаю, чем и заняться… На лице Аболина заиграла прежняя улыбка: — Вот и славно! А то я, знаете, хотел в ознаменование успешной сделки вас отобедать пригласить. Обед только что из хорошей ресторации доставлен, вино отменное… — Отчего же нет? — сказал Савельев, чувствуя некий душевный подъем. — Ежели вино отменное — мы не басурмане какие, мы завсегда… Езжай, любезный, ты свое получил. Видишь, ты мне более не нужен… Извозчик, не оборачиваясь, кивнул и поехал вдоль тихой улочки, где за высокими заборами надрывались лаем псы. Шагая вслед за хозяином в дом, Савельев мимоходом коснулся большим пальцем верхней пуговицы сюртука — примерялся, чтобы в случае неприятных осложнений моментально выхватить пистолет из кобуры под мышкой. А впрочем… Как-то плохо верилось в неприятные осложнения. Ну к чему Аболину его убивать? Чтобы сэкономить сто рублей золотом? Чтобы сохранить тайну? Что-то плохо верится. Не соврал хозяин — едва они оказались в комнате, Савельев уловил идущие из гостиной завлекательные ароматы: и жареным мясом приятно попахивало, и еще чем-то вкусным… — Вот, извольте, — сказал он, извлекая из корзинки плотно закупоренный тяжеленный полуштоф. — То самое количество, насчет коего договаривались. Аболин обеими руками, тоже прекрасно зная немаленький вес посуды с этаким содержимым, принял у него бутыль, наклонил, полюбовался, как тяжелая, тускло-серебристая масса колыхнулась. Сказал с искренним недоумением: — Вот до сих пор, хоть убейте, не понимаю, как оно так… В ученых книгах написано, что это металл, а он наподобие киселя… — Природа, — пожал плечами Савельев. — Тайны мироздания… — Вот именно, они самые… — словно спохватившись, Аболин извлек из кармана вышитый бисером кошелек. — Вот, извольте. Пять, девять, десять… Полагаю, мы в совершеннейшем расчете? — Безусловно, — сказал Савельев, пряча червонцы. — Одно удовольствие с вами дело иметь, вот так бы и дальше… — Да уж, неплохо вы на мне поднажились, — ухмыляясь с самым простецким видом, кивнул Аболин. — Ну да что поделать, торговые дела оборачиваются по-всякому, что ж тут плакаться, ежели каждый при своем и оба довольны… А вы и в самом деле, Аркадий Петрович, хотите и далее со мной дела иметь? |