Онлайн книга «Море, море»
— Мой друг мистер Опиан. Миссис Фич. Жми, Гилберт. Машина понеслась по шоссе, и Хартли повернулась ко мне, но ничего не сказала. Одной рукой она, может быть, бессознательно, сжимала рукав моей куртки. Я отдыхал, вполне довольный тем, что ощущаю ее пальцы и ее колено. Глаза ее полиловели, на лице появилось то загадочное выражение, которое в молодости делало ее похожей на бесконечно пленительную улыбку. Сейчас оно казалось почти безумным. Я поймал себя на том, что блаженно улыбаюсь, так мне спокойно в закрытой машине, так радует ее скорость. Чувство счастливого избавления переполняло меня. Я беспечно улыбнулся Хартли. Когда машина остановилась у дамбы, ей не захотелось вылезать. — Он ведь знал, что я приеду? Почему он не мог выйти сюда, к машине? — Хартли, голубка, слушайся меня. Я помог ей выйти, а Гилберт, согласно моим инструкциям, погнал машину дальше. Она скрылась за поворотом в направлении отеля «Ворон». Титусу я велел ждать на кухне, но не успели мы пройти и до середины дамбы, как он открыл парадную дверь. До сих пор я был так занят техническими подробностями моего плана, что не успел толком подумать о том, какой будет эта встреча. Мои намерения перешагнули через нее, мои надежды возводили более стройное будущее. А теперь меня рывком вернуло в настоящее, к испуганному, смятенному сознанию того, что я натворил. При виде Титуса Хартли встала как вкопанная, и лицо ее уродливо исказилось. Рот приоткрылся, углы его поползли вниз, как будто она вот-вот заплачет, глаза помутнели, а лоб был сморщенный, испещренный тенями, каким я его уже видел однажды; но выражало все это не изумление, не огромную грустную радость, а чувство вины и мольбу. И руки она бессознательно простерла не чтобы обнять, а чтобы умилостивить. Все это я мгновенно уловил, и мне стало так больно, что я чуть не крикнул: «Не надо, перестань!» Сострадание толкало меня вмешаться, как в неравный бой. Но я уже был отстранен от участия в этой сцене. Титус шел к Хартли хмурый, гордый, сощурив глаза, явно вознамерившись остаться непреклонно-спокойным и не выказать никаких чувств. Однако он был неспособен скрыть — это сквозило во всех его движениях, даже в походке, — что он склонен простить кающуюся грешницу. Подойдя к Хартли, грубовато облапил ее и стал подгонять к дому. Он протолкнул ее в дверь, обеими руками упершись ей в спину. Я поспешил за ними следом. Когда я вошел, они уже беседовали стоя в прихожей, и мне подумалось — как это не похоже на свидание матери с сыном. Но почему, собственно? Семейные отношения бывают такие странные, натянутые. Или Хартли так и не сумела — или ей так и не дали — стать ему матерью? Что они могут сказать друг другу? — Мы не знали, где ты, куда девался, мы так старались узнать, писали, расспрашивали… (Словно Титус успел поставить ей в вину, что она его не нашла.) — Да, да, я ничего, у меня все в порядке. (Это — в ответ на еще не заданный вопрос.) — И здоров, и работаешь или все еще… Где ты живешь? — Я безработный. Я нигде не живу. — Мы оставили свой адрес, думали — вдруг ты его потерял и вдруг зайдешь туда. И я послала письмо… — Ничего, Мэри, ничего. Чтобы прервать этот разговор, который порядком меня раздражал (мне претило, что он успокаивает ее и называет Мэри), я сказал: — Вы бы прошли на кухню. Выпить хотите? Сам я выпил бы охотно, а на их месте просто изнывал бы по глотку спиртного, но они, видимо, не ощущали такой потребности и мой вопрос пропустили мимо ушей. Титус прошел в кухню, Хартли за ним, и они остановились у стола, держась за него и удрученно уставившись друг на друга. Лицо Хартли выражало робкую мольбу и страх, его лицо — пристыженную, брезгливую жалость. Боль заполнила комнату, как ощутимая преграда. Я смотрел на них, мучаясь желанием помочь, вмешаться. — А поужинать не хотите? Давайте поужинаем, поговорим… Титус сказал: — Адрес ваш я, конечно, не потерял. Хартли вздохнула: — Мне нельзя здесь оставаться. Может быть, пойдем к нам? Только не говори, что был здесь. Хочешь?.. Титус покачал головой. Она продолжала: — Бен не знает, что ты явился. Он пошел на одну ферму, узнать насчет собаки. — Собаки? — переспросил Титус. — Да, мы хотим завести собаку. — Какой породы? — Валлийская колли. — Он приведет ее с собой? — Не знаю. Это хотя бы напоминало разговор на какую-то тему. Мне надоело, что меня не видят и не слышат, и я крикнул: — Давайте выпьем, давайте поужинаем! Титус, не оглядываясь, отмахнулся от меня и сказал Хартли: — Пошли сюда. Она последовала вслед за ним в красную комнату, и он закрыл дверь прямо у меня перед носом. Тут до меня наконец дошло, что лучше оставить их одних. К тому же теперь, когда Хартли была здесь, надлежало подробно обдумать следующие шаги, опасные и решающие. Я постоял в прихожей, подумал, потом побежал наверх в гостиную и достал почтовую бумагу. Еще давно я нашел в каком-то ящике пачку листков со штампом «Шрафф-Энд» — очевидно, собственность миссис Чорни — и теперь написал на одном из этих глянцевитых листков: «Многоуважаемый мистер Фич! Сообщаю, что Мэри у меня, и Титус тоже. Искренне Ваш Чарльз Эрроуби». Я сунул листок в конверт и выбежал из дома. Меня немного удивило, что на дворе стоит теплый летний вечер. То ли в доме было холодно, то ли мне чудилось, что нормальное время должно было остановиться. Трава шоссе была изумрудно-зеленая, торчащие из нее там и сям скалы сверкали, словно обсыпанные алмазами. Теплый воздух хлынул на меня волной, напоенной запахами земли, цветов, произрастания. Я пробежал дамбу, свернул по шоссе в сторону башни и «Ворона», за поворот, откуда видна была бухта. Здесь, послушный моим указаниям, Гилберт остановил машину. Мне нужно было ее скрыть на тот случай, если позже понадобится что-нибудь соврать про нее в разговоре с Хартли. Гилберт сидел на камне, глядя на ярко освещенную синюю воду. Он вскочил и подбежал ко мне. — Гилберт, будь добр, свези это письмо и передай в «Ниблетс», ну, ты помнишь, последний коттедж на той дороге. — Слушаюсь, хозяин. Как там дела? — Все хорошо. Езжай сейчас же, ладно? А потом возвращайся и жди здесь. — А поужинать? В дом мне хоть можно войти? — Гилберт, снедаемый любопытством, жаждал быть в гуще событий. Но это не входило в мои планы. — Нет еще. Ты купи себе сандвич в «Черном льве», а потом возвращайся сюда. Я еще не уверен, что будет дальше. — Надеюсь, обойдется без кровопролития? |