Онлайн книга «Ученик философа»
|
Привычная процедура вопросов и ответов несколько успокоила Розанова. Поначалу он едва мог говорить. Он сказал: — Вы привели туда Джорджа, ввели его в дом. — Неправда, я клянусь, что это неправда! Я не знаю, как он там оказался — может, случайно зашел в Белмонт. — Вы были в доме? — Нет. — Но он был. — Да, но я не знаю, как он туда пролез… потом мы… мы закричали на него и заставили его уйти. — А там были все эти люди — миссис Седлей и мужчины, одетые женщинами? — Да, то есть один был, но это была просто шутка… — Шутка?! Вы в своем уме? — Я знаю, это ужасно, но я не виноват, а все остальное газеты просто выдумали. — Вы хотите сказать, они просто выдумали, что… Джон Роберт облокотился о дверь. Он хватал воздух губами, покрытыми пеной, словно у бешеного зверя. Том уже чуть не плакал от страха и отчаяния. Он провыл: — Я ничего плохого не делал! Розанов с трудом выговорил: — Вы хотите сказать, что газеты выдумали, что я… сказал, что вы можете… что вы и Хэрриет могли бы… что я хотел, чтобы вы были вместе? В том, как он произнес эти слова, было что-то кошмарно, чудовищно жалкое; и только в этот момент Том полностью осознал весь ужас своего положения. Он стоял лицом к философу, но теперь опустил голову. Он пробормотал: — Я не знаю, почему они про это написали. — В самом деле не знаете? Вы кому-то рассказали… о том, о чем я запретил говорить… — Нет… — Вы кому-то рассказали. — Ну да, я сказал одному человеку. — Кому? — Моему другу, Скарлет-Тейлору, но… — Вы сказали… вы обещали… никому не рассказывать… — Простите меня, пожалуйста… если бы вы знали, как я раскаиваюсь, вы бы меньше сердились… я не знаю, как это стало известно — он не мог рассказать, — может, они и в самом деле это выдумали… — Вы понимаете, какой ужасный вред причинили Хэрриет и мне, чудовищный, непоправимый вред? — Ничего подобного, — сказал Том. — Это просто глупая статейка в местной газетке, большинство людей над ней посмеются, и все. — Вы думаете, мне нравится, когда надо мной смеются? Думаете, я так просто отмахнусь от того факта, что вы выставили меня дураком, посмешищем? Что сделали нечто глубоко личное предметом вульгарных шуток? Розанов шагнул вперед, и Том отпрянул к углу комнаты — стоя в углу, он облокотился на стену. Он сказал: — Мне очень жаль, я уже сказал. Что еще я могу сказать? Это просто чепуха. — Имя моей внучки публично опозорено, а вы называете это чепухой? — Не вижу, как это может повредить Хэтти. — Не называйте ее Хэтти! — Хорошо, Хэрриет, мисс Мейнелл, как вам угодно. Я понимаю, что вся эта история задела ваше… самолюбие… но вы скоро оправитесь, и она не должна из-за этого переживать, это временное… Джон Роберт выбросил руку перед собой, схватил с каминной полки фарфоровую собачку и с невероятной силой запустил ею в каминную решетку. Осколки разлетелись по полу. Он спросил: — Вы читали эти статьи? На самом деле статьи в «Пловце» Том не видел вообще, а статью в «Газетт» читал невнимательно. Он пробежал ее с ужасом и отвращением, а потом вырвал и выбросил, чтобы не поддаться искушению прочитать ее снова и тем самым не расстраивать себя еще больше. Он сказал: — Я ее прочитал, но невнимательно… а другую не видел… — В таком случае сядьте и прочитайте обе. Сядьте у стола и прочитайте. Сядьте. Том сел на стул у стола. Он прочитал статью в «Газетт». Это заняло довольно много времени, поскольку оказалось, что он плохо видит — шрифт расплывался, и Тому приходилось щуриться и перечитывать каждое предложение дважды. Затем он прочитал статью в «Пловце» — Розанов разложил газету рядом с ним. Когда Том первый раз читал статью в «Газетт», он пробежал абзац со словами «по настоянию профессора» и смутно понял, о чем идет речь, но не осознал содержащихся в тексте намеков. Его возмутило выражение «пьяные бесчинства», и ему было очень неприятно, что его имя связывается в печати с именами Хэтти и Розанова. Но даже об этом он не задумывался серьезно. Он подумал: «Это всего лишь наглая и лживая статейка в местной газете, никто не воспримет ее всерьез и даже не поймет, все просто решат, что это безумие, и, скорее всего, Джон Роберт этой статьи никогда не увидит». Он тут же переключился на Хэтти и стал думать, что сказать ей после той ужасной сцены. Но теперь… Он прочитал другую статью. Прижал ладони к пылающему лицу. И сказал: — Я не осознавал в полной мере. Теперь я понимаю. Но все равно это все ложь, выдумки. Это так ужасно — может быть, можно что-то сделать, заставить их признать, что это неправда? Пока он читал, Джон Роберт сидел напротив у стола и наблюдал за ним. — Нет, разумеется, сделать ничего нельзя. Надеюсь, теперь вы понимаете все последствия своего предательства для нее и для меня, понимаете, какую боль, какое отчаяние, какой непоправимый вред принесли нам. Том слабо сказал, не поднимая головы: — Я вас уверяю, что ничего не выдавал. Они, должно быть, все это выдумали. Конечно, это ужасно… но никто этому не поверит… а потом это все развеется и забудется… в наши дни такие вещи вообще никого не волнуют. — У вас грязный язык, — произнес Розанов, — Я должен был понять, что вы такой же, как ваш брат, — эгоцентричный скабрезный циник и жалкий идиот. А вы, видимо, его собутыльник и приспешник. — Это неправда, и не связывайте меня с Джорджем. Я хочу сказать, мы вовсе не так близки. — Подробности ничего не меняют. Все это крайне плохо… непоправимо. Вы сделали из меня дурака, а этого я не прощаю. Том поднял пылающее лицо и встретил яростный взгляд Розанова. — Вы меня пугаете, и у меня в голове все путается. Я просто хотел сказать, что люди забудут, это не конец света. — Да еще приплели имя своего брата. Подумать только, что он вошел в этот дом. С вашей ли помощью… — Я ему не помогал. — Это несущественно. Я думаю, что вы лжете, и не хочу больше с вами разговаривать. Вы говорите, что теперь такие вещи вообще никого не волнуют. Да, «никого не волнуют» половая добродетель, стыдливость, целомудрие и достойное поведение. А меня волнуют. И я… я выбрал вас… потому что думал… что они и вас волнуют. Мне надо было держаться подальше от вашего растленного клана. Том почувствовал, что слезы наворачиваются на глаза. Он произнес: — Я говорил глупости — я не имел в виду ничего такого. Но уж конечно, вы… я не понимаю… не думаете же вы, что Хэтти могла поступить плохо? |