Онлайн книга «Черный принц»
— Мне вдруг подумалось, что ведь я могу припомнить все свои дела по одной из старых записных книжек (они все у меня сохранились). Все, что я делал в тот день, когда родилась Джулиан. Решал, наверно, какую-нибудь налоговую проблему или завтракал с Грей-Пелэмом. — А когда ты в меня влюбился? Ведь теперь можно спрашивать? — Теперь можно. Мне кажется, это началось, когда мы рассуждали о Гамлете. — Только тогда! Брэдли, мне страшно. Правда, ты лучше еще подумай. Может, это у тебя только минутный порыв? Может, ты просто что-то напутал? Вдруг через неделю ты переменишься ко мне? А я-то думала… — Джулиан, ну неужели ты серьезно? Нет, нет, ты же видишь, что со мной. Прошлого нет. Истории нет. Все поставлено на карту. — Знаю… — Тут нельзя взвешивать, подсчитывать. Но… ох, любимая… нам придется трудно. Пойди ко мне. — Я привлек ее к себе и прижал ее головку с львиной гривой к своей груди. — Не вижу ничего трудного… — проговорила она в мою чистую голубую в полоску рубашку и расстегнула верхние пуговицы. — Конечно, не надо спешить, надо выдержать проверку временем… нечего торопиться. — Верно, — сказал я, — не надо спешить… Легко сказать, когда она засунула руку мне под рубашку и, вздыхая, теребила завитки седых волос у меня на груди. — Правда ведь, я ничего плохого не делаю? Я не бесстыдница? — Нет, Джулиан, любимая моя. — Мне надо тебя потрогать. Как здорово, что я имею на это право. — Джулиан, ты с ума сошла… это безумие. — По-моему, нам надо спокойно и не спеша узнать друг друга и говорить друг другу правду, говорить все и смотреть друг другу в глаза, вот как сейчас, и… по-моему, я могу годами так смотреть тебе в глаза… этим можно кормиться… просто смотреть, и все… Да? Ты тоже так чувствуешь? — Мало ли что я чувствую, — сказал я. — Кое-какие из моих чувств уже выразил Марвелл [44] . Но главное, я чувствую — нет, дай мне сказать — вот что. Я совершенно недостоин твоей любви. Не стану разглагольствовать о том, почему и отчего… но поверь мне. Ладно, я готов плыть по течению, медленно, как ты говоришь, а ты убеждай меня и себя, что ты и вправду все это чувствуешь. Но ты не должна быть связана, никаких обязательств… — Но я связана… — Ты должна быть совершенно свободна. — Брэдли, не надо… — По-моему, нам нельзя произносить некоторых слов. — Каких слов? — «Люблю», «влюблен». — По-моему, это глупо. Но раз у нас есть глаза, можно обойтись и без слов. Смотри. Разве ты не видишь того, чего ты не хочешь произносить? — Ну не надо. Правда, не надо это никак называть. Наберемся терпения и подождем, что будет дальше. — Ты так странно говоришь — ты волнуешься… — Я в ужасе. — А я нет. Никогда еще не чувствовала себя такой храброй. Чего бояться? И почему ты говоришь, что нам придется трудно? Какие трудности ты имел в виду? — Я намного старше тебя. Гораздо старше. Вот в чем трудность. — О… Ну, это условность. К нам это отношения не имеет. — Нет, имеет, — сказал я. (Я уже ощутил, что имеет.) — Больше ты ничего не хотел сказать? Я колебался. — Нет. Мне еще многое предстояло ей выложить. Но не сегодня. — А это не… — О Джулиан, ты не знаешь меня, ты же меня не знаешь… — Это не Кристиан? — Что? Кристиан? Господи, конечно, нет! — Слава богу. Знаешь, Брэдли, когда папа говорил о том, чтобы помирить вас с Кристиан, я так мучилась… до того… тут, наверно, я и поняла, как я к тебе отношусь… — Как Эмма к мистеру Найтли [45] . — Точно. Понимаешь, с тех пор, как я тебя знаю, ты был всегда один. Абсолютно один. — Столп в пустыне. — Я и вчера волновалась насчет Кристиан… — Нет, нет… Крис прекрасная женщина, и у меня даже ненависть прошла, но она для меня — ничто. Ты высвободила меня из стольких силков. Я еще расскажу тебе… потом… про все. — Ну а возраст не имеет значения. Многим девушкам нравятся мужчины старше их. Значит, все ясно. Я пока ничего не говорила родителям ни вчера, ни сегодня утром, я хотела убедиться, что ты не передумал. А сегодня скажу… — Постой! Что ты скажешь? — Что я люблю тебя и хочу выйти за тебя замуж. — Джулиан! Это невозможно! Джулиан, я старше, чем ты думаешь… — Ты стар, как мир. Знаем, знаем. — Нет, это невозможно. — Брэдли, ты говоришь чепуху. Ну почему ты так смотришь? Ведь ты любишь меня? Ведь ты же не хочешь соблазнить меня и бросить? — Нет, я правда люблю тебя… — Разве это не навсегда? — Да. Настоящая любовь бывает навсегда… а это настоящая любовь, но… — Что «но»? — Ты сказала, что не надо торопиться, надо постепенно узнать друг друга… все так внезапно… я уверен, что ты не должна… ничем себя связывать… — А может, я хочу себя связать. Ладно, наберемся терпения, не будем спешить, и всякое такое. Но знаем-то мы друг друга давно, я знаю тебя всю жизнь, ты мой мистер Найтли, а разница в возрасте… — Джулиан, мне кажется, пока надо сохранить все в тайне. — Почему? — Потому что ты можешь передумать. — Или потому, что ты передумаешь? — Я не передумаю. Но ты не знаешь меня, не можешь знать. Я гожусь тебе в отцы. — Ты думаешь, для меня это важно? — Нет, но для общества важно, а когда-нибудь станет важно и для тебя. Ты увидишь, как я старею… — Брэдли, это чушь. — Я бы очень хотел, чтобы ты пока ничего не говорила родителям. — Ладно, — сказала она, помолчав и все еще стоя на коленях, и отстранилась от меня с детским выражением недоумения на лице. Я не мог вынести пробежавшей между нами холодности. Что же, чему быть, того не миновать. Надо довериться ее правдивости, ее наивности, даже неопытности, даже неразумию. Я сказал: — Поступай как знаешь, моя радость, я все предоставляю тебе. Я люблю тебя безгранично и безгранично доверяю тебе, и будь что будет. |