Книга Экстаз, страница 50 – Николь Джордан

— Говорите же!

— Вообще-то я не мастак рассказывать и выдумывать, сэр, но ваш брат… Он заявился сегодня к вам в дом и начал угрожать мисс Рейвен. Еще бы чуток — и ударил бы ее.

— Поднял на нее руку? — резко спросил Келл.

— Ага. Но не ударил, потому как я успел остановить его. Вошел я как раз… Ну и должен был показать ему мои кулаки, чтобы он ушел. А то никак не хотел.

Келл переваривал это сообщение в молчании, а тем временем О'Малли продолжал:

— И я думаю, сэр, прошу прощения, на этом дело не кончится. Ваш брат говорил, он хочет мстить за то, чего сам испытал. Но разве мисс Рейвен виновата… Разве она в ответе за то, что на флоте делают?.. Уж если чья вина тут есть, то, может быть, моя, сэр. Когда ваш брат напал на мисс Рейвен в парке, я, может, не рассчитал чего… ну и ударил сильней, чем надо. А потом оставил его там на травке — пусть полежит, в себя придет… Да разве я мог подумать, что на него та банда напорется и на корабль его запродаст?..

— Нет, — негромко сказал Келл. — Если кто-то и виноват, то в первую очередь Шон.

— Ага! — О'Малли яростно закивал головой. — Именно так, сэр… А вот теперь… чего я пришел-то к вам сюда… жутко я боюсь, не отстанет он от нее, извините. А я разве смогу за всем уследить?

Во взгляде Келла промелькнуло беспокойство.

— Я поговорю немедленно с братом, — сказал он. — Спасибо, О'Малли. Обещаю, что Шон и пальцем больше не тронет ее…

Не найдя Шона в его собственном доме, Келл объехал несколько мест, где тот чаще всего бывал, пока наконец не обнаружил в заведении мадам Фуше. Это был один из наиболее шикарных домов терпимости Лондона, часто посещаемый золотой молодежью из аристократов и разновозрастными богачами более низкого происхождения. Дом славился своими девушками, готовыми угодить любым вкусам посетителей, в том числе и самым экзотическим.

Его хозяйка, француженка, занималась вдобавок и кое-какими побочными делами — к примеру, снабжала желающих различными наркотическими средствами. Именно у нее Шон и запасся теми снадобьями, которые влил в рот Рейвен.

Келла мадам Фуше встретила с почтительным доброжелательством.

— Как приятно видеть вас, мон шер. Вы давно уже не радовали нас своим присутствием. Нам вас не хватало.

Келл ответил легкой улыбкой.

— Я ищу своего брата, мадам, — сказал он. — Его, случайно, нет здесь?

— Конечно, он здесь. Но только он… он занят в настоящее время.

— У меня нет времени ждать, пока он освободится, мадам. Я должен переговорить с ним.

— О, конечно. Вы найдете его в комнате номер семь, месье.

Келл повернулся, чтобы уйти, но мадам Фуше остановила его словами:

— Меня немного тревожит ваш брат, мон шер. Он какой-то… он очень стал беспокойный… Все чаще бывает, что он… очень грубо ведет себя с девушками.

— Вот как? Хорошо, что вы сообщили мне, мадам. Тогда тем более я поспешу поговорить с ним.

— Благодарю вас, месье. Хочу напомнить, что мы вам всегда рады, даже когда здесь нет вашего брата. — Она широко улыбнулась. — Слышала, что вы только что женились. Не желаете ли ненадолго покинуть брачное ложе ради лучшей из моих девушек?

Он ответил без улыбки:

— Благодарю вас, мадам. Буду помнить о вашем любезном приглашении.

Поклонившись, он направился на верхний этаж. Во всем доме было непривычно тихо, но ведь до вечера еще далеко. Его брат довольно рано решил приступить к этим занятиям. Впрочем, других занятий у него нет и не было… В чем немало повинен и старший брат, подумал он не без горечи, припомнив свои собственные похождения в первые годы пребывания в Лондоне. Тогда он почти не думал о том, как это может отозваться в незрелой душе младшего брата.

В недавнее время у него было несколько длительных любовных связей, последняя — со вдовой богатого торговца. Все завершилось большим количеством слез, заклинаний и угроз, после которых он почувствовал, что нуждается в перерыве и отдыхе.

Встреча с Рейвен нарушила этот отдых, о чем он отнюдь не жалел, но чего опасался. Сейчас, поднимаясь по лестнице публичного дома, он подумал с кривой улыбкой, что приглашение милейшей мадам Фуше может оказаться весьма кстати, ибо поможет забыть голубые умные глаза и чудесное тело той, что случайно превратилась в его жену. Свобода — так он понял к своим тридцати годам — это лучшее и самое ценное из того, что мы имеем…

Он уже стоял перед дверью в комнату номер семь, постучал и услышал в ответ резкий голос Шона:

— Кто там еще?

Келл толкнул дверь, вошел и увидел брата, развалившегося в кресле. На коленях у него примостилась полураздетая красотка.

— Мне нужно поговорить с тобой, Шон, — сухо произнес Келл. Тот, почуяв серьезность тона, не стал спорить. Шлепнув девушку по заду, он отослал ее в другую комнату.

— Что привело тебя сюда, старший брат? — развязно спросил он, желая по возможности оттянуть неприятный разговор. — Неужели уже захотелось свеженького? Понадобилось утопить свои печали в продажных объятиях шлюхи? Потому что собственная супруга ведет себя с тобой точно так, как вела со мной — обольстила, а потом надменно оттолкнула?

Келл не стал отвечать на все эти предположения, а сухо произнес:

— Ты преступил сегодня все границы дозволенного. Рей-вен теперь моя жена, независимо от того, как мы оба к этому относимся. И я никому не позволю причинить ей вред.

— Я ничего ей не сделал сегодня, брат!

— Ты угрожал ей.

— Откуда тебе известно? Она прибежала к тебе с жалобой?

— Перестань строить из себя идиота! Если ты такой непонятливый, объясняю: держись от нее подальше всю оставшуюся жизнь!

Возможно, категоричность требования и продолженность во времени — «всю жизнь» — вызвали в нетрезвой голове Шона раздражение, которое стало сильнее некоторого испуга, потому что он с ребяческим упрямством спросил:

— А если я не выполню твоего приказа?

Глаза Келла сузились, в них сверкнула угроза. Но он сдержался и произнес примирительным тоном:

— Я надеюсь, что ты завтра же уедешь из Лондона.

Это окончательно разъярило Шона.

— А если нет? Тогда что? Что ты сделаешь со мной, если я откажусь? — Он вскочил с кресла и забегал по комнате. — Ты не в том положении, брат, чтобы диктовать мне условия, это тебе не приходит в голову? Подумай лучше о собственной репутации, о том, как ее обелить, а не бросай все силы на защиту бессердечной суки, которую взял в жены.

Келл стиснул зубы и побледнел.

— Что ты хочешь всем этим сказать, щенок?

Шон, видимо, хорошо знал, о чем говорил, потому что с каким-то торжеством отчеканил:

— Хочу сказать, что стоит лишь мне обратиться к любому судье-магистрату с вопросом, не желает ли он узнать правду о том, как откинул копыта наш дорогой дядюшка Уильям, и… Да если я только захочу сообщить… дать показания под присягой, что видел собственными глазами, как ты убил его, тебе придется туго, братишка. Тюрьмой не отделаешься…