Книга Столовая Гора, страница 60 – Андрей Хуснутдинов

— Скажите, — произнес с затаенной улыбкой Аякс, — а вам точно известно, что фильм, который прилагается к докладу — ну, съемку этой самой процедуры, — что окружной и генеральный прокурор действительно видели его?

— Ну, разумеется, — ответил Бунзен.

— А откуда, простите за нетактичный вопрос? С чьих слов?

— Да хотя бы со слов моего шефа, окружного прокурора.

— То есть, — Аякс поднес к лицу сложенные ладони, — он заверил вас, что на пленке — процедура воскрешения?

— Никаких таких заверений он не делал. Да и не мог делать.

— Почему?

— Потому что давал подписку о неразглашении.

— Со съемкой вскрытия, — предположил Аякс, — та же история — все знают о ней, но из простых смертных никто в глаза не видел?

— Не пойму, Марк — куда вы клоните?

— Вам не приходило в голову, лейтенант, что все эти невидимые улики существуют лишь постольку, поскольку обеспечивают брожение умов?

— Мы имеем дело не со слухами, а с фактами. Прокуратура, пусть даже окружная — это все-таки не форум и не базар.

— А какие еще факты говорят в пользу вашего КПП над бездной?

Бунзен, сняв очки, поднес их к горевшей на потолке лампе подсветки и, сковырнув пальцем со стекла соринку, опять надел.

— Не столько факты, сколько статистика, — сообщил он.

— Какая статистика?

— С середины двадцатого века — когда, по сути, ее и стали вести — в окрестностях Горы теряются следы приблизительно пятнадцати тысяч человек. Реальная сумма, думаю, намного больше.

— Пропавшие без вести? — сказал Аякс.

— Да.

— И откуда такие фантастические цифры?

Следователь, улыбаясь, повертел у лба сложенными щепотью пальцами, будто вкручивал лампочку.

— Результат сравнительного анализа. По пропавшим без вести в генеральной прокуратуре ведется база данных, она постоянно обновляется.

— И пятнадцать тысяч человек, перед тем как исчезнуть, были замечены в Столовой Горе? — недоверчиво спросил Аякс.

— Не в самой Горе, конечно. Большей частью по направлению к ней — на железнодорожных вокзалах, на попутках и так далее.

— То есть вы хотите сказать, что тайная полиция ставит уничтожение врагов отечества на конвейер? Рудник — тайное кладбище Управления?

— Бог с вами, — отшатнулся Бунзен. — Если бы все было так просто.

— Ну, а как же тогда? — спросил Аякс.

— В последнее время мы — окружная и генеральная прокуратура — все чаще сталкиваемся с необычными артефактами внутри своей же системы, которые не имеют никакого отношения к контрразведке. Называйте их как угодно — чудесами в решете, подтасовками. Но притом, что объяснить их мы пока не в состоянии, этот ваш конвейер с врагами отечества они, по-видимому, способны развернуть на сто восемьдесят градусов.

— О чем это вы?

— О том, что некоторые из пропавших без вести, некоторое время спустя, как ни в чем не бывало обнаруживаются в Горе с новыми именами и документами. Но это еще куда ни шло. Как прикажете быть с теми, кто, живя тут и здравствуя, значатся не в базах данных по пропавшим без вести, а в списках покойников? Кто это? Жертвы заговора, зомби, Черные рудокопы — кто?

— А данные по этим пятнадцати тысячам засекречены?

— Нет, база данных открыта.

— Я не о том, лейтенант. Этот самый анализ по пропавшим без вести кто делает — прокуратура или контрразведка?

— Даже если прокуратура с контрразведкой и занимаются чем-то подобным, то мы вряд ли могли бы посмотреть результаты. Этот анализ делаю я лично.

— Так. — Аякс подобрался в кресле. — Со статистикой все ясно. Что еще говорит в пользу вашего КПП?

— Проект Храма, — сказал следователь.

— Храма Иезекииля?

— Не знаю, как его назвали бы в случае реализации проекта, но лет пять тому назад дыру исследовала строительная компания.

— На предмет?

— На предмет возведения храмового комплекса — поверх дыры. Хотя, поговаривают, сначала это был только проект строительства стены.

— И почему все заглохло?

— Ну, неизвестно еще, заглохло ли. Но если заглохло, то слава богу. Идея возведения такого грандиозного храма в пуританской вотчине могла осенить только чью-нибудь голову под кокардой. После этого, конечно, можно закрыть глаза на космическую стоимость проекта, но как заставить людей поотшибать себе носы? Вы представляете храм божий, в котором разит серой?

— КПП над бездной — вы сами, кстати, это придумали? — спросил Аякс. — Это ваши слова?

— А что?

— Весьма едкая карикатура на церковь, по-моему.

— Карикатура, — вздохнул Бунзен. — Вот как застроят дыру, так будет вам едкая карикатура… Слушайте, вы не почитывали, часом, Экхарта?

— А это еще кто?

— Очередной доктринер. Майстер Экхарт. Монах. Считал ничто производителем и основой материального мира. Ну, или что-то в этом духе… Источник мира и вещей — ничто. Глаз — это то, что он видит. Точно не помню. В этих богословских турусах я, признаться, не очень…

— И наша золотая бездна, по-вашему, вполне может сойти за филиал этого самого божественного ничего? — сказал Аякс.

— Не ничего, а ничто, — поправил следователь.

— Так — может?

— Запросто. Как и любая другая пустошь, которую обносят свечами. Экхарт, думаю, копал недалеко от истины. Нынешние научные моления о темной материи можно считать прямыми последышами его мистических бездн. Отличие нашей дыры от всех прочих заключается в ее физике, ощутимости. Но и это еще не все. Никакие другие святые святых нашему ничто не годятся в подметки и по объему — истинная черная дыра. Преображающая вблизи себя не только свойства пространства-времени, но и свойства своих исследователей.

— Место, где настоящее мира становится его прошлым, — подхватил Аякс. — Только, думаю, в таком случае ваша версия о КПП над бездной требует уточнения — не над бездной, нет.

— А над чем?

— Над работающим унитазом.

Бунзен постучал себя пальцем по лбу:

— Место, где настоящее мира становится его прошлым, вот оно. И аналогичные устройства по утилизации — выгребные ямы и тому подобное — тут, конечно, помещаются запросто… Наравне со святой уверенностью в том, что человек является автором своего опыта. Такая уверенность и унитаз — скажу вам, даже что-то вроде числителя и знаменателя.

— Как, простите?.. человек — автор чего?

— Если вы так уверены в своем прошлом, Марк, то что мешает удариться в другую крайность?

— В какую?