Книга Агнец, страница 71 – Кристофер Мур

— А весла Шмяк понесет или мне одному все тащить? — продолжал Джош.

— Нет! — заверещал Гаспар. — Нет, не нужно брать с собой никакую лодку ни в какое странствие. Она пришлась вам кстати, но теперь она — просто обуза. Это была притча, кретины!

Мы с Джошем склонили головы пред гневом Гас-пара. Пока настоятель неистовствовал, Джошуа мне подмигнул и улыбнулся. И я понял, что мой друг оклемался.

Гаспар докричал свою тираду, перевел дух и вновь заговорил тем тоном толерантного монаха, к которому мы привыкли:

— Как я уже сказал, вам больше нечему здесь учиться. Джошуа, ступай и будь бодхисатвой для своего народа, а ты, Шмяк, постарайся никого не укокошить тем, чему мы тебя тут научили.

— Лодку сейчас можно получить? — спросил Джошуа. У Гаспара был такой вид, будто он немедля взорвется, но мой друг поднял руку, и старик промолчал.

— Мы благодарны тебе за все, Гаспар. Твои монахи — благородны и достойны, и мы у них многому научились. Но ты сам, почтенный настоятель, ты — притворщик. Ты овладел несколькими трюками тела, научился входить в транс, но ты — существо непросветленное, хотя просветление, я думаю, перед гобой маячило. Ты ищешь ответов повсюду — только не там, где нужно. Тем не менее притворство не помешало тебе научить нас. Мы благодарны тебе, Гаспар. Лицемер. Мудрец. Бодхисатва.

Гаспар пялился на Джоша, который говорил с ним, как с неразумным дитятей. Затем старик принялся готовить чай — но мне показалось, как-то немощно, хотя, возможно, у меня просто разыгралось воображение.

— Ты тоже это понял? — спросил Гаспар у меня. Я пожал плечами:

— Ну какое просветленное существо пустится вокруг света за звездой, услышав сплетню о том, что родился Мессия?

— Он хочет сказать: на другой край света, — пояснил Джош.

— Я хочу сказать: вокруг. — Я пихнул Джоша локтем под ребра: это проще, нежели толковать Гаспару мою теорию вселенской липкости. Старику и так выпал нелегкий день.

Гаспар налил нам чаю и, вздохнув, уселся на место.

— Ты меня не разочаровал, Джошуа. Мы втроем с первого взгляда поняли, что ты не похож на остальных. Брахман, рожденный во плоти, как выразился мой брат.

— Что вас навело на эту мысль? — поинтересовался я. — Ангелы на крыше хлева?

Гаспар меня проигнорировал.

— Но ты был еще младенцем и тем, чего искали мы, пока не стал — то есть тогда, не теперь. Наверное, мы могли бы остаться и помочь воспитывать тебя, защищать и оберегать тебя, но все мы были слишком телесны. Валтасар искал ключ к бессмертию, а уж его ты ему дать никак не мог. Нам с братом хотелось обрести ключи ко вселенной, однако в Вифлееме их тоже не нашлось. Поэтому мы предупредили твоего отца о намерениях Ирода, дали золота, чтобы вывез тебя из страны, и вернулись на Восток.

— Мельхиор — твой брат? Гаспар кивнул.

— Мы были принцами Тамила. Мельхиор — самый старший, поэтому земли отошли бы к нему по наследству, но и я получил бы небольшой лен. Подобно Сиддхартхе, мы отреклись от благ земных и устремились к просветлению.

— А как ты оказался в здешних горах? — спросил я.

— Гонялся за Буддами. — Гаспар улыбнулся. — Я слыхал, что в этих горах жил мудрец. Местные называли его горным старцем. Я пришел, чтобы найти его, а нашел йети. Кто знает, сколько ему лет, кто знает, сколько он здесь прожил? Я понял одно: он последний в своем роде, и если ему не помочь, он скоро умрет. Я остался здесь и выстроил этот монастырь. Вместе с пришедшими сюда монахами мы заботились о йети с тех пор, как вы еще под стол ползали. Теперь его нет. У меня не осталось цели в жизни, я ничему не научился. Все, что можно было тут узнать, погибло под глыбой льда.

Джошуа перегнулся через стол и взял старика за руку.

— Ты муштровал нас каждый день — мы выполняли одни и те же движения, учились одним и тем же мазкам кисти, твердили одни и те же мантры. Зачем? Чтобы все эти действия стали для нас естественными, спонтанными, чтобы их не могла разбавить мысль, правильно?

— Да, — ответил Гаспар.

— С состраданием точно так же, — сказал Джошуа. — Йети это и знал. Он любил постоянно, мгновенно, спонтанно, без мысли и слов. Вот чему он меня научил. О любви не задумываешься. В ней пребываешь. Таков был его дар.

— Ни фига себе, — сказал я.

— Я пришел сюда, чтобы научиться этому, — продолжал Джош. — И ты научил меня точно так же, как научил меня йети.

— Я? — Пока Джошуа говорил, Гаспар разливал чай, но лишь теперь заметил, что чашка уже наполнилась и жидкость течет по столу.

— Кто о нем заботился? Кормил его? Приглядывал за ним? Неужели тебе приходилось размышлять, стоит этим заниматься или нет?

— Нет, — эхом отозвался Гаспар. Джошуа встал.

— Спасибо за лодку, старик.

Гаспар не вышел проводить нас до ворот. Как и было обещано, там нас ждал Четвертак — с одеждой и деньгами, что были при нас шесть лет назад. Я взял сосудик с ядом инь-ян, что подарила мне Радость, и перекинул шнурок через голову. Затем сунул обсидиановый кинжал за пояс своей тоги, а узел с одеждой — подмышку.

— Пойдете искать брата Гаспара? — спросил Номер Четыре.

Четвертак был постарше остальных монахов — это он служил у императора солдатом, и голову его от верхушки бритого черепа до правого уха рассекал белый шрам. Рана заросла в форме вил.

— Тамил, правильно? — уточнил Джошуа.

— Идите на юг. Это очень далеко. По пути много опасностей. Помните, чему вас научили.

— Не забудем.

— Хорошо. — Номер Четыре по-военному развернулся кругом, скрылся в монастыре и захлопнул ворота.

— Нет-нет, Четвертачок, не стоит позориться сопливыми прощаньями, — сказал я воротам. — В самом деле. Я тебя умоляю, никаких сцен.

Джошуа пересчитал деньги в кожаном кошельке.

— Столько же мы им и оставляли.

— Хорошо.

— Нет, не хорошо. Мы прожили здесь шесть лет, Шмяк. Эти деньги должны были удвоиться или даже утроиться.

— Как? По волшебству?

— Да нет же. Им следовало их куда-то вложить. — Он повернулся и окинул взглядом ворота. — Придурки тупые. Если б вы чуть меньше времени тратили на то, как всякую срань друг из дружки выколачивать, может, научились бы лучше распоряжаться деньгами.

— Спонтанная любовь, да? — сказал я.

— Да. Гаспар и этого никогда не поймет. Знаешь, поэтому они и поубивали всех йети.

— Кто?

— Горцы. Они истребили йети, ибо не могли понять существа не такого злого, как они сами.

— А горцы что — злые?

— Все люди злы. Об этом я и говорил с отцом.

— И что он ответил?