Книга Агнец, страница 78 – Кристофер Мур

— Я кому сказал? Я не шучу! — Наверное, все дело в зубах. Я плюнул крокодильим протезом в первого смельчака.

Бегать по алтарю, заваленному склизкими отрубленными головами, — занятие самоочевидно непростое. Если, конечно, последние шесть лет жизни вы не скакали каждый день с кола на кол, даже под снегом и дождем. А заурядному — то есть одержимому и кровожадному — жрецу такое дело и вовсе не по ноге. Они с прислужницами скользили и падали, спотыкались друг о друга, врезались в ноги статуи, а один даже умудрился наколоться на торчавший козлиный рог.

Первый из нападавших уже подобрался ко мне на несколько футов — он старательно выпутывался из этой неразберихи, пытаясь не проткнуть себя собственным коротким мечом.

— Я принесу вам разрушение… ох, да ну его к буйволу, — сказал я и поджег фитиль отрубленной головы, которой все время размахивал. Потом раскачал ее между ног и подкинул прямо вверх. Разбрасывая красивые искры, голова спланировала в открытую пасть богини и пропала с глаз.

Подбежавшего жреца я пнул в челюсть, протанцевал по козлиным головам, перепрыгнул через Верховного и был уже на полпути к Джошуа у первого деревянного слона, когда Кали оглушительно рыкнула, дохнула пламенем на всю толпу и у нее сорвало половину башки.

Вот — наконец-то на меня обратили внимание. Народ втаптывал друг друга в землю, ломясь прочь от эпицентра, но внимание я привлек. Я стоял посреди опустевшей аллеи, размахивая второй отрубленной головой и дожидаясь, пока догорит фитиль, а потом отправил бомбу в полет над быстро редеющей толпой. Взорвалась она в воздухе: все небо обмахнул круг пламени, а некоторых смертепоклонников, находившихся поблизости, вне всякого сомнения, оглушило.

Джошуа собрал семерых детей, и они цеплялись за его ноги, пока он перемещался к следующему слону.

Несколько жрецов на алтаре очухались и, выхватив ножи, ринулись ко мне вниз по ступеням. Я сорвал с ожерелья еще одну голову, поджег фитиль и протянул им.

— Ах, ах, ах, — предостерег их я. — Кали, а? Богиня разрушения. Гнев, ярость — ну, вы поняли.

Заметив искрящий фитиль, они пошли на попятный.

— Вот сразу бы так — с уважением.

Я принялся раскручивать голову за волосы над собой, и тут жрецы наконец отринули от себя все подобие мужества, развернулись и кинулись наутек. Я зашвырнул бомбу по-над всей аллеей на алтарь, где она и взорвалась, во все стороны разметав настоящие головы.

— Джош, пригнись! Козьи бошки!

Джошуа повалил детей на землю, а сам упал сверху, пока не прекратился град осколков. Потом свирепо глянул на меня и бросился дальше — освобождать прочих. Я разбросал в стороны еще три мозговые бомбы; вся храмовая площадь полностью очистилась, если не считать Джоша, детей, нескольких раненых смертепоклонников и реальных трупов. Бомбы я делал без шрапнели, так что мертвые были жертвами Кали, а раненые — панического бегства. Похоже, шоу удалось без потерь. Мы действительно никого не убили.

Пока Джошуа по аллее выводил детей с площади, я прикрывал отход: пятился за ними, размахивая последней взрывной башкой и факелом. Как только вся группа отошла на безопасное расстояние, я поджег фитиль, раскрутил голову и запустил ею в черную богиню.

— Сука, — сказал я.

Когда она взорвалась, я был уже далеко.

Мы с Джошем добежали до известкового утеса над самым Гангом и только там остановились, чтобы дети смогли передохнуть. Все они устали и проголодались, но главным образом — проголодались, а мы никакой еды для них не захватили. Но по крайней мере, они больше не боялись: Джош коснулся их, и какой-то мир воцарился в их душах. Нас же по-прежнему так колотило, что уснуть мы не могли и сидели на камнях. Детишки расположились вокруг и засопели, как котята. Джош держал на руках младшую дочку Руми Витру, и вскоре вся мордашка у нее почернела от того, что она постоянно тыкалась ему в плечо. Всю ночь, пока он укачивал малышку, я слышал, как он тихо твердит: — Хватит крови. Хватит.

С первыми лучами зари мы увидели на берегах реки тысячи — нет, десятки тысяч людей, и все были одеты в белое, за исключением нескольких стариков, что расхаживали голышом. Люди вступали в воду, поворачивались к востоку и выжидательно поднимали головы. Они усеивали речную гладь докуда хватало глаз. Вот солнце стало расплавленным ногтем на горизонте, и всю грязную реку вызолотило до боли в зрачках. Золотой свет от реки озарял дома, хижины, деревья, дворцы, и все вокруг, включая самих верующих, превращалось в чистое золото. А они поистине были верующими, ибо из нашего лагеря мы слышали их песни, и, хотя слов разобрать не могли, мы понимали, что песни эти — о Боге.

— Та же самая толпа, что и вчера? — спросил я.

— Должно быть. Тут больше некому.

— Я не понимаю этих людей. Я не понимаю их религии. Я не понимаю, как они мыслят.

Джошуа встал и посмотрел, как индийцы кланяются и поют гимны заре; он то и дело поглядывал на лицо спящего ребенка у себя на плече.

— Это свидетельство славы Господнего творения, знают люди об этом или нет.

— Как ты можешь? Приносят жертвы Кали. Чмо-рят неприкасаемых. Во что бы они там ни верили, обряды у них — отвратительны.

— Ты прав. Нельзя осуждать этого ребенка за то, что она не родилась брахманом, верно?

— Конечно, нельзя.

— И значит, нельзя осуждать ее за то, что она не родилась евреем, так?

— К чему ты клонишь?

— Человек, рожденный гоем, может, и не увидит Царства Божия. А чем мы, иудеи, от них отличаемся? Ягнята в храме на Песах? Богатство и власть саддукеев, пока остальные голодают? Неприкасаемые хотя бы рано или поздно получат награду — кармой и перерождением. А мы всем гоям в этом отказываем.

— Нельзя сравнивать их обычаи с Божьим Законом. Мы не приносим людей в жертву. Мы кормим бедных, ухаживаем за недужными.

— Если только недужные чисты, — заметил Джошуа.

— Джош, но мы — избранные. Такова Божья воля.

— Но правильно ли это? Он не хочет говорить мне, что делать. Поэтому скажу я. И я говорю: хватит.

— Ты ведь не только про бекон говоришь?

— Гаутама Будда показал людям всех рождений способ отыскать руку Божью. Без всяких кровавых жертв. А наши двери слишком долго были вымазаны кровью, Шмяк.

— Так что ты собираешься делать? Привести Бога к каждому?

— Да. Вот только вздремну сперва.

— Конечно. Я тебя не тороплю.

И Джош повернулся ко мне так, чтоб я увидел лицо маленькой девочки, спавшей у него на плече.

Когда все дети проснулись, мы отвели их домой — к ямам, к родителям; мы передавали малышей матерям, а те выхватывали их у нас, точно мы — воплощенные демоны. Утаскивая своих чад в ямы, они злобно косились на нас через плечо.

— Благодарный народец, — заметил я.