Книга Предначертание, страница 50 – Вадим Давыдов

— О чём он думает? — спросил Гурьев, рассматривая через окно проносящиеся мимо автомобили. — Вы знаете?

— Знаю, — Рэйчел глядела прямо перед собой. — Обо мне. О небе. О море. Он мечтает стать морским лётчиком. Это же настоящий ужас, не правда ли? Только через мой труп.

— Зачем же так мрачно, — засмеялся Гурьев. — Отличное занятие. Для настоящих мужчин.

— Вы сами рассуждаете, как мальчишка, — она посмотрела на него с явным неодобрением.

— Это именно то, что нам сейчас требуется, — кивнул Гурьев.

Гурьев расплатился, они отпустили кэб и вошли в дом. Это был довольно большой особняк на Мотли-авеню, немного сумрачный, из типичного для этой части Лондона тёмного узкого кирпича. Многовато места для молодой женщины и маленького мальчика, подумал Гурьев. Ах, ну да, разумеется, — nobless oblige, [19] как же иначе.

— Как прошли сегодня занятия у сэра Эндрю, Джарвис? — спросила Рэйчел у камердинера, принимавшего её пальто из рук Гурьева.

— Граф Роуэрик только что закончил урок фехтования, миледи, — камердинер взял пальто, и, неодобрительно покосившись на гостя, который помешал ему в полной мере исполнить свои обязанности по встрече хозяйки, наклонил голову, продемонстрировав тщательно ухоженный пробор в начинающих заметно редеть седых волосах. — Учитель математики был весьма доволен успехами их милости, как и преподаватель географии.

— Литература?

Джарвис вздохнул и опять бросил на Гурьева взгляд, в котором сквозили настороженность и неодобрение тем, что хозяйка так откровенна в присутствии незнакомца.

— Понятно, — улыбка осветила лицо Рэйчел. — Вы можете быть свободны, Джарвис.

Дворецкий церемонно кивнул и скрылся в глубине дома.

— Как, вы сказали, ваша девичья фамилия? — Гурьев изобразил на физиономии такую глубочайшую степень праздного любопытства, на которую только был способен.

Не может быть, пронеслось у него в голове. Это просто невозможно. Так не бывает. Это просто совпадение. Обыкновенное совпадение, какие встречаются буквально на каждом шагу. Межъязыковая омонимия. Подумаешь, бином Ньютона! Стоп. Кажется, я уже это говорил. И даже, кажется, вслух. Да что же это, прах его побери, такое?! Что всё это значит, а?!

Рэйчел секунду смотрела на Гурьева, и на щеках её проступал лихорадочный румянец. А когда она заговорила, голос её был тих и дрожал от еле сдерживаемой ярости:

— Роуэрик, Джейк. Роуэрик. Не сомневайтесь, я прекрасно знаю, что за этим стоит. Глупые и смешные рыцарские сказки, средневековые басни, чушь, фанаберия, исторический анекдот. И если вы ещё раз посмеете хоть раз заикнуться об этом, неважно, где и когда, считайте, мы с вами незнакомы. Как только кто-нибудь начинает протягивать ниточки, пускай даже всего лишь в уме, сразу же всё рушится. Вся моя жизнь, и при этом, как правило, гибнут ни в чём не повинные люди. Я. Больше. Не. Желаю. Никогда. Ничего. Об. Этом. Слышать. Точка.

— Как скажете, леди Рэйчел, — Гурьев пожал плечами и улыбнулся. — Как скажете. Нас ждут, вероятно, не так ли?

Рэйчел ещё не знала, что означает этот вихрь серебряных искр, промелькнувший в глазах Гурьева и тут же пропавший, — кажется, совершенно бесследно. Иначе она забеспокоилась бы куда сильнее.

Потом, подумал Гурьев. Потом. Не сейчас. Но когда я доберусь до самого начала этой истории, тогда… Он ещё не решил, что будет «тогда». Потом. Но что-то обязательно будет. Чувствовать такое он научился неплохо. Гурьев встряхнул кистями рук, разминая и разогревая мышцы:

— Так значит, учитель фехтования доволен успехами вашего брата. Это вселяет надежду.

— Надежду на что?

— На то, что всё получится. Леди Рэйчел.

Он подбодрил Рэйчел кивком и улыбкой. Отлично, подумал он. Сейчас мы подерёмся и сразу подружимся. То, что нужно. Лучше не придумаешь.

Они вошли вдвоём в зал, где находился мальчик. Он был ещё в одежде для занятий фехтованием, а в правой руке держал эспадрон. Разрумянившиеся щёки и прерывистое дыхание красноречиво свидетельствовали – он всё ещё целиком находится во власти только что завершившегося урока, разгорячённый пусть учебной, но схваткой. Мальчик, в противоположность Рэйчел, был высок для своего возраста, почти догнав ростом сестру, и далеко не так узок в кости. И, конечно же, куда более резок в движениях и на удивление хорошо сложен для едва начинающего превращаться в мужчину подростка. У него были светлые волосы, светлее, чем у сестры и белая, без следа солнечного загара, кожа. Зато глаза…

Тэдди с удивлением посмотрел на сестру и на Гурьева. И нахмурился. Хмуришься ты похоже, дружочек, подумал Гурьев, и – этот отблеск света в лице! Он улыбнулся, предвидя, что мальчик его улыбку сходу, вот так, не оценит. Так и случилось.

— Познакомься, Тэдди, — преувеличенно бодро сказала Рэйчел. — Это мистер Гур, Джейкоб Гур. Он приехал в Лондон из… Венесуэлы. Он ищет одну вещь, которая принадлежит его семье, отнятую бандитами и проданную кому-то здесь, в Англии. Я пытаюсь ему немного помочь.

Рэйчел умолкла и беспомощно посмотрела на Гурьева. Ну-ну, Рэйчел, не всё сразу, подумал он. Не тревожься, Рэйчел. Я справлюсь. Он снова улыбнулся:

— Весьма польщён знакомством с вами, милорд, — Гурьев поклонился.

Мальчик шагнул к нему. Перебросив эспадрон из правой руки в левую и обратно, он сделал совсем неплохой угрожающий выпад и крикнул звонко:

— Защищайтесь, мистер Гур!

Рэйчел в ужасе прижала ладони к лицу, а Гурьев, не переставая улыбаться, внезапно – так показалось Рэйчел – как будто размазался в воздухе. В следующее мгновение Тэдди лежал на полу, Гурьев нависал над ним, а эспадрон торчал буквально в сантиметре от головы мальчика, едва ли не на ладонь войдя между досками паркета.

— Что… это?! — прошептал Тэдди.

— Это – искусство рукопашного боя, с оружием и без, против которого нет спасения, — совершенно серьёзно сказал Гурьев, не мигая, глядя в глаза мальчика. — И единственный человек, владеющий им в совершенстве, — это я. Если хочешь, я тебя научу. Не всему и не сразу, но этого будет достаточно, чтобы ты мог в любом случае защитить честь сестры и свою честь, если придётся. Лучше, чем кто бы то ни было. Хочешь?

— Хочу, — нахмурился мальчик. — Ещё бы!

— Отлично, — ослепительно улыбнулся Гурьев и, сев на колени, протянул Тэдди руку. — Мир?

— Мир, — проворчал мальчик, и, ухватившись за его ладонь, поднялся.

Гурьев услышал шумный облегчённый вздох Рэйчел. Ну, вот, подумал он. Получилось. Видишь, Рэйчел, как всё у нас с тобой получается. Он повернулся к ней и проговорил по-русски:

— Увольте учителя фехтования. Он шарлатан. Я заплачу неустойку, чтобы не было пересудов.

— Сумасшедший, — тихо ответила после паузы Рэйчел, тоже по-русски. — Сумасшедший, опасный. Чудовище. Кто его заменит? Вы? Ах, ну, конечно. Мне следовало сразу же догадаться.