Онлайн книга «Отцеубийца»
Там ее и застиг негромкий стук в дверь. Кто-то из прислуги пошел отворять, потом послышались голоса, один из них – звонкий, девичий и совсем незнакомый. Вскоре в трапезную вошла служанка и доложила, что госпожу хочет видеть какая-то женщина. – Кто такая? – спросила Ксения. – Почто пришла? – Говорит, что по делу зело важному, а по какому – обещается только тебе, госпожа, сказать. – Хорошо, пусть войдет, – согласно кивнула головой Ксения. – Ой, госпожа, что-то не нравится мне она, – сообщила служанка. – Отчего же? – удивилась Ксения. – Али она была груба с тобою? – Совсем нет, наоборот, уж слишком ласкова, да глаз у нее больно хитрый! Как бы не стянула она чего в доме-то! – Будет тебе, Марфа! – отмахнулась Ксения. – Зови! – Ну, воля твоя, госпожа! Да только я все равно стану посматривать! Через малое время дверь растворилась, и в трапезную вошла нежданная гостья. Низко поклонилась хозяйке и стала смирно, сложив руки на животе под передником. Ксения быстро оглядела ее с ног до головы – невысокая, черная, как галка. Не женщина, пожалуй, а девка, и собой приглядна... Только глаза чудные – прямо не смотрят, все бегают по сторонам. – Ну, чего тебе? – спросила Ксения, которой так же, как и Марфе, не понравился беспокойный взгляд девицы. – Я тебе, госпожа, важную весть принесла, – зашептала, оглядываясь, гостья. – Только наперед прикажи слугам своим вон выйти! – Это еще зачем? – удивилась Ксения. – У стен есть уши, а у людей языки... Скажи им, чтобы пошли прочь, не то не узнаешь, с чем я пришла, а дело спешное! – Ну, хорошо, – согласилась Ксения и кивком отослала прислугу. – Ну, теперь одни мы, говори! – приказала она, когда все челядинцы покинули трапезную. – Беда стряслась, госпожа, – тотчас завыла девушка, когда закрылась дверь за последней служанкой. – Какая еще беда? – Не приказывал он за вами посылать, я сама поехала! Да и то сказать – ничего он попросить не мог – больно уж плох! – Кто, кто плох? – заволновалась Ксения. – Да ты говори толком! – Господин Феофан, – коротко ответила вестница. Ксения побледнела и пошатнулась. Она едва не упала, но вовремя ухватилась за крышку стола. – Что с ним? – совершенно бесцветным голосом спросила она. – Послал его князь наш батюшка Александр Ярославич с поручением важным в город какой-то далекий – в какой, про то не ведаю. А как проезжал он по дороге, конь-то его будто бы взбесился и скинул его прямо на камни острые. Весь переломался господин Феофан, но жив покудова, хотя и плох. – А ты откуда про то знаешь? – обомлев, спросила Ксения. – Вестовой к князю Александру был, от него-то и прознала я про беду, что с Феофаном приключилася. – Отчего же решила ты ко мне бежать? – удивилась Ксения. – Среди княжьих слуг много слухов ходит. Все знают, что ты зазноба Феофанова. Ну, а что я к тебе пришла, в том ничего дивного нет. Ты ведь отплатишь мне за добрую службу, верно? – Отплачу, – помертвевшими губами пролепетала Ксения. Казалось, ей трудно держаться на ногах, глаза блуждали. – Погоди немного, я соберусь. Потом укажешь, куда ехать, хорошо? В долгу не останусь. – Господи, да как же не порадеть-то! – воскликнула гостья, прижав ладонь к пышной груди. – Все сделаю для госпожи, только бы она обо мне не забыла. Пелагея поняла, что корысть – единственная возможность скрыть страх, который заставлял дрожать ее руки и заливал краской щеки. Пусть эта брюхатая красотка думает, что Пелагеюшка от жадности так заходится! Пелагея не чувствовала угрызений совести. Единственное, что мучало ее – страх, что она что-нибудь сделает не так, и возлюбленный отвернется от нее. Когда Ксения, пошатываясь, покинула горницу и пошла наверх одеваться, гостья с ненавистью посмотрела ей вслед. Ишь, неженка! Мало того, что у богатых родителей росла, ни горюшка, ни заботы не знала, так еще и окрутила такого видного витязя, как Роман. И на что он польстился? Тощая ведь, как жердь, даже по беременной видно. То ли дело она, Пелагея – налитая, как румяное яблочко, пышная да рассыпчатая... И верная к тому же! Уж если кого полюбила, так это навеки. А этой, вишь ты, мало показалось одного – только муж в дверь, она другого на нагретое местечко пустила! Ну, да все к лучшему – теперь Роман избавится от нее на веки вечные, и женится на ней, Пелагее! За такими раздумьями время прошло быстро. Ксения спустилась из верхней горницы с небольшим узелком в руках, за ней тащилась ее служанка, с узлом побольше. – Едем, что ли? – нетерпеливо сказала Пелагея. – Э, нет, госпожа, служанку-то придется оставить! У меня в возке не найдется для нее места. Я уж сама тебе прислужу по дороге, можешь мне довериться. В другое время умную Ксению, конечно, насторожил бы такой шаг, но теперь она совершенно потерялась от тревоги. – Ну, коли так, то ступай, Марфа, – обратилась она к своей служанке. – Скажи ключнице, пусть приглядывает за хозяйством. – Куда же ты, госпожа? – запричитала служанка. Ксения посмотрела на нее невидящим взором. – В монастырь, – уронила только. Голос ее оборвался, и она, склонив голову, стала медленно спускаться по лестнице. Служанка остолбенела на месте, позабыв закрыть рот. Возок действительно был крохотным – Ксения едва вместилась в него со своим огромным животом, едва втиснулась не худенькая Пелагея. Лошади переступили и, повинуясь понуканиям возницы, тронулись с места. – Полегонечку, потихонечку, – приговаривала Пелагея, – Можно бы и поскорей, да госпожа при таком положеньи... Ксения молчала, плотно сжав губы в узкую полосочку. Лицо ее было непроницаемо и ни в коей мере не выражало того урагана чувств, который бушевал в душе. С того самого момента, как муж отшвырнул ее при прощании, поднял на нее руку, отвергнув ее любовь и преданность, в душе ее поселилось холодное равнодушие, граничащее с ненавистью. Знала она, что нельзя жить с таким чувством, что по православному закону муж – хозяин и господин своей жены, волен и в жизни ее, и смерти, но не могла себя переломить. Знала и то, что многих замужних женщин не минует карающая десница мужа, причем как справедливо, так и без всякого на то повода – если не считать дурного расположения духа. Но она не хотела быть одной из тех безропотных баб, которые покорно принимают и ласку мужа, и его побои. Один удар сломал в ней хрупкий сосуд любви. Да и была ли она? Полно! Молодая девчонка обрадовалась, что стала большой, взрослой девушкой, что в нее влюбился такой видный парень. А любви-то и не было! |