Онлайн книга «Особое задание»
|
– И вы решились на эксперимент? – Мы дали возможность капитану Немершеву начать новую жизнь, – Стангмаер жестом отверг любые претензии относительно этической стороны проблемы. – Мы приняли ситуацию такой, как есть. Вадиму внушили, что амнезия – следствие тяжелого ранения, и после курса реабилитации, в течение которого ему были имплантированы знания о современном мире и уровне развития цивилизации, капитан Немершев вернулся в строй, возглавив новое, только формирующееся подразделение по борьбе с реликтовыми кибермеханизмами. Могу сказать тебе одно, Кирилл, я ни на день не упускал его из вида и могу подтвердить твои же слова: он человек, не только физически, но и духовно. В нем нет изъянов или червоточин. Стангмаер немного помолчал, а затем произнес, подытоживая сказанное: – Выбор за тобой, капитан. Подумай, прежде чем дать окончательный ответ. * * * Через два часа Стангмаер вышел на связь: – Вадим, я принял решение. Посылаю к тебе группу, думаю, ты будешь рад этим парням. – Посмотрим, – ответил Вадим, который так устал, что не радовался сейчас ничему. – Что со штурмовыми носителями, генерал? – Все выпущены на одном и том же заводе, в две тысячи шестьсот тридцатом году. Одна из последних модификаций. – Я заметил. Коды есть? – Да. Но по каналу ГЧ их передать не смогу. – Почему? – Это сеть, Вадим. Я не могу быть уверен, что разговариваю именно с тобой. – Логично, – Немершев устало помассировал виски. – Когда ждать группу? Раненые в критическом состоянии. – Модуль уже начал предстартовую подготовку. Шесть часов продержитесь? – Есть альтернатива? – Нет. – Тогда продержимся. До связи, генерал, у меня энергия в комплексе связи на исходе. Получу запасные накопители – поговорим по существу. – Добро, Вадим. Продержись. Последние эрги в накопителях комплекса ГЧ Немершев израсходовал спустя час, разговаривая с Соулом: – Что решилось? Давай сразу к делу, сигнал слабеет. – Я сделал заказ. Правда, удалось достать только три «Х-страйкера». Поставка через сутки. Еще часов шесть на полную загрузку боекомплектов. Итого: я буду на Саргоне через тридцать два часа. Раньше не успеваю. Тебя устраивает? – Вполне. Будь осторожен на подлете. Свяжись со мной через коммуникатор, когда выйдешь в зону высоких орбит. – Сделаю. Мой кейс с деньгами на месте? – У меня на коленях. – Береги его, Вадим. Немершев усмехнулся, несмотря на свинцовую усталость, которую уже не могли побороть дозы стимулирующих препаратов. – Ну? – спросила Лори, когда он отключил комплекс межзвездной связи. – У нас есть шесть часов до прибытия людей Стангмаера. «Х-страйкеры» получим не раньше, чем через сутки. – Что будем делать? Он посмотрел на нее и сказал: – Произведем проверку снайперских пар и спать. Не против? Лори не ответила. Она мечтала об этом, но не верила, что мечта может вот так неожиданно сбыться. * * * Несмотря на усталость, сон не шел... – И как это произошло с тобой? – Вадим потянулся за сигаретами, прикурил и перевернулся на спину, глядя в потолок старого, давно требующего капитального ремонта помещения, в котором от понятия «цивилизация» сейчас остались лишь свет и тепло... Лори знала, что рано или поздно он задаст этот вопрос. Она хотела ответить на него, чтобы между ними не оставалось недомолвок, и в то же время боялась, сама не понимая, где кроется источник страха? – Сначала ответь: ты знал, что я киберхаг? Вадим глубоко затянулся, а затем, выпустив колечко дыма, произнес: – Нет. – А когда увидел меня? Что подумал? – Я понял одно – ты человек. Большего мне знать не требовалось. И все же, Лори, как ты решилась? Она повернулась, чтобы видеть его, коснулась дрожащими пальцами щеки Вадима, потом ответила: – Ты знаешь, что такое одиночество и бессилие? Вадим задумался. Да, наверное, он мог согласиться относительно бессилия, – бывали моменты, когда измученный организм не просто требовал отдыха: в такие секунды казалось, что жизненные силы закончились, и это раздражало. Но вот одиночество? Наверное, нет. Он никогда не был одинок до такой степени, чтобы остро почувствовать дискомфорт. – Другая эпоха. Иное время. – Лори прижалась к нему. – Холод... Мне едва исполнилось двадцать. Родителей я не помнила. В наследство от них мне досталась генетическая деформация. Говорили, что это связано с постоянным стрессом родителей. Я знаю, они оба погибли. Их сожрала война. А я осталась. Сейчас мне жутко вспоминать, хотя кажется, что все происходило только вчера. – Она тоже потянулась за сигаретой. Хотелось почувствовать горьковатый вкус дыма, ощутить, что ты не механизм, искусно закамуфлированный под человека. Лори все еще страшилась себя самой. – Пустые города, – продолжила она спустя некоторое время. – Вокруг, пока я росла, были лишь машины. Я очень рано начала завидовать им. Особенно, когда внутренний недуг обострялся, не давая нормально мыслить, парализуя тело. Они никогда не уставали, не чувствовали боли, не раздражались, и я втайне мечтала стать такой же. – Теперь жалеешь? – Нет. Ты все еще опасаешься меня, Вадим? Он погасил окурок и едва заметно улыбнулся краешком губ. – Тебя – нет. Она перевернулась на живот, глядя ему в глаза. – Меня обманули. Говорили, что проект связан с колонизацией новых миров. – А вот я не помню, как все было, – проронил он. – Но что-то во мне осталось от того человека, который воевал в Первую Галактическую. Я это чувствую. Некоторое время Лори лежала, прислушиваясь к дыханию Вадима. – И все-таки нас не признают людьми... – неожиданно прошептала она. – Мы не сможем иметь детей... – Ты не права. Она вздрогнула. – Повтори... – Не права, – он обнял ее. – Ты не сможешь вынашивать своего ребенка, это действительно так. Но существуют технологии, использующие ДНК родителей, с развитием плода в специальной камере. – Это нормально? – Более чем. Во многих колониях только так поддерживается разнообразие генофонда. Она не ответила на его последнюю фразу. Просто лежала и смотрела поверх его плеча на сложный узор текстуры отделочного материала стены, пока линии не стали расплываться перед глазами. |