Книга Влияние, страница 39 – Дуглас Престон

— Сама не знаю, — отозвалась Джекки.

— Я люблю тебя, Джекки. Ты спасла мне жизнь.

— А ты — мне. И я тебя тоже люблю.

Эбби смахнула слезу.

— А-а-а… Хрен с ним — прорвемся!

Когда показались доки, Эбби увидела не меньше дюжины полицейских машин, сгрудившихся на автостоянке с включенными проблесковыми маячками. А из палисадника «Энкор инн» за их возвращением наблюдала чуть ли не половина городского населения. Там же присутствовали и журналисты с телевизионными камерами.

— Боже, ты только посмотри на это сборище! — Джекки вытерла лицо и высморкалась. — А я дерьмово выгляжу.

— Готовься — тебя ждут пятнадцать минут славы.

До нее уже долетел разносившийся над водой гул голосов, ропот толпы, крики полицейских, трескучее шипение их раций. Приехали даже «народные» пожарные на своем новом грузовике — все как один в фирменных плащах и с «пуласки», [37] — готовые приобщиться к такому знаменательному событию.

— Спасатель «Фитч» — «Морскому волку», прием, — раздался безликий голос по рации.

— «Морской волк» слушает. — Эбби было противно даже произносить название катера Уорта.

— «Морской волк», полиция штата просит вас проследовать к причалу номер один торгового дока и немедленно покинуть судно, оставив все как есть: не глушите двигатель и не швартуйтесь — на борт поднимутся представители закона и все сделают сами.

— Поняла вас.

— Спасатель «Фитч». Прием окончен.

Сбавив обороты, «Фитч» причалил к общему доку; ребята в новенькой форме береговой охраны повыпрыгивали на пирс и с отточенным проворством пришвартовались. Эбби причалила следом. Толпившиеся на доке полицейские сразу же прошли на борт и пришвартовали судно. Эбби и Джекки сошли на пирс. К ним подошел полицейский с блокнотом.

— Мисс Эбби Стро и мисс Джеклин Спэнн?

— Да, это мы.

Эбби бросила взгляд в сторону автостоянки — словно весь город собрался за полицейским кордоном поглазеть на них. Камеры вдруг перенацелились в сторону. До нее донеслись крики и возня.

— Да это же моя дочь, идиот! Эбби! Эбби!

Ее отец — вернулся домой раньше времени.

— Да пустите же!

Он бросился вниз по травянистому склону. Клетчатая рубаха навыпуск и борода трепыхались по ветру; он протопал по деревянным ступенькам, пробежал по пирсу и, добравшись до лестницы, буквально съехал вниз, проскользнув руками по поручням.

— Папа…

Офицер шагнул назад, когда он подбежал к ней. Отец заключил ее в объятия, и из его широкой груди вырвались судорожные рыдания.

— Эбби! Мне сказали, он хотел тебя убить!

— Папа… — От смятения и некоторой неловкости она попыталась высвободиться из его объятий, но он не отпускал, напротив, сжимал все сильнее. «Ну и спектакль на виду у всего города».

Взяв ее за плечи, он чуть отстранился.

— Я так… беспокоился. Смотри-ка — что с зубом! И губа!.. Этот подонок?..

— Пап… Бог с ним, с зубом… Катер затонул.

Он замер, словно пораженный молнией, продолжая смотреть на нее.

Она уронила голову и разрыдалась.

— Прости.

Он долго молчал, затем с трудом сглотнул — или только попытался, — его кадык дернулся. Он вновь обнял ее.

— Что ж… Это просто лодка.

С берега доносилось нестройное ликование.

Когда Форд вошел в офис, Локвуд сидел за своим столом. С ним был седеющий мужчина в несколько помятой полевой форме бригадного генерала, в котором Форд узнал представителя Пентагона в Управлении разработки научно-технических программ.

— Уаймэн… — Локвуд поднялся со своего места. — Вы уже знакомы с генерал-лейтенантом Джеком Миклсоном, ВВС США, директором Национального агентства геокосмической разведки. Он руководит этим направлением.

Форд протянул руку поднявшемуся навстречу генералу.

— Рад нашей новой встрече, сэр, — сдержанно сказал он.

— Я тоже рад вас видеть, мистер Форд.

Он пожал генералу руку, которая оказалась довольно мягкой в отличие от демонстративно грубоватых рукопожатий военных, не упускающих возможности подчеркнуть свою мужественность. Форд вспомнил, что в свое время именно это ему в Миклсоне и понравилось. Однако он вовсе не был уверен, что сейчас у него возникнет аналогичная симпатия.

Обойдя письменный стол, Локвуд пригласил присутствующих в ту часть кабинета, где стояли диван и кресла.

— Присядем?

Форд и генерал сели друг напротив друга, Локвуд расположился на диване.

— Я пригласил генерала Миклсона на нашу встречу, поскольку мне известно, что вы относитесь к нему с уважением, Уаймэн, и в расчете на то, что мы быстро все выясним.

— Хорошо. Тогда давайте сразу к делу, — глядя на Локвуда, произнес Форд. — Вы солгали мне, Стэнтон. Отправили на рискованное задание, обманули насчет истинной цели и утаили часть сведений.

— То, о чем мы с вами будем сейчас говорить, является секретной информацией, — сказал Локвуд.

— Вы прекрасно знаете, что мне об этом не стоит напоминать.

Опершись на локти, Миклсон подался вперед.

— Уаймэн… с вашего позволения, а вы можете называть меня Джек.

— При всем моем уважении, генерал, давайте без лукавства и обиняков — я просто хочу объяснений.

— Хорошо. — В его голосе ощущалась правильно выбранная мера жесткости, голубые глаза казались дружелюбными, прекрасное умение владеть собой подчеркивалось непарадной формой и непринужденным поведением. Форд приготовился к тому, что ему сейчас начнут пудрить мозги, и почувствовал растущее раздражение.

— Как вам, должно быть, известно, у нас есть сеть установленных по всему миру сейсмических датчиков для выявления секретных ядерных испытаний. Четырнадцатого апреля, в двадцать один сорок, наша сеть засекла предполагаемые испытания, проведенные в горном районе Камбоджи. Мы начали выяснять, быстро установили, что это было падение метеорита, и обнаружили соответствующий кратер. Примерно в то же время упал в океан метеор, пролетевший над побережьем штата Мэн. Два падения произошли одновременно. По предположениям ученых, части небольшого расколовшегося надвое астероида рухнули в два далеких друг от друга места. Как мне объяснили, такое случается.

Он прервался, услышав нежно прозвучавший на столе Локвуда звонок: через пару секунд на маленьком сервировочном столике подали кофе в серебряном кофейнике, с крохотными чашечками и сахаром на синем блюдце. Форд тут же налил себе и выпил чашечку черного кофе, оказавшегося темным, крепким и ароматным. Миклсон от кофе отказался.