Онлайн книга «Параллельный мальчик»
|
И Санька стала готовиться к экспедиции в оборотный мир, к скрытным жителям. Но легко сказать, да трудно сделать. У мамы имелись другие планы относительно Санькиного будущего. Мама потащила Саньку на митинг. После того, как папа ушел в клоуны, мама стала активно заниматься общественной работой. Она была членом общества «Спасение», сочувствовала движениям «Демократический альянс», «Альтернатива», «Народный консенсус»; посещала клуб «Добрыня Никитич» и кружок самообразования «Фрейдизм и перестройка». Все эти названия Саньке ничего не говорили, но она не осуждала маму, потому что, в свою очередь, сама увлекалась металлическими группами, о которых мама тоже ничего не знала. Тут как раз случился небольшой митинг у Дворца спорта «Юбилейный», посвященный борьбе кого-то с кем-то или кого-то за что-то – Санька не поняла. Туда они с мамой и отправились. На площадке перед «Юбилейным» была сооружена деревянная трибуна, на которой стояли несколько нахохлившихся людей. Вид у них был суровый. Перед трибуной – толпа человек в семьдесят, многие держали над головою плакаты. На одних плакатах было написано «Нет!», на других – «Да!». В толпе сновали бойкие молодые люди, которые продавали маленькие газетки под теми же названиями. Газетка «Нет!» стоила тридцать копеек, газетка «Да!» – двадцать. Мама на всякий случай купила обе. На трибуну один за другим выходили ораторы и кричали слова, с ненавистью глядя на микрофон и размахивая руками. Люди, державшие плакатики «Да!», аплодировали тем, которые говорили: «как работаем, так и живем», а те, что с плакатами «Нет!», одобряли ораторов, утверждавших обратное: «как живем, так и работаем». Внезапно на трибуну поднялся молодой человек, замотанный в несколько разноцветных флагов. Он был похож на девушку из индийского кинофильма. У индусов такая одежда называется «сари». Молодой человек поднял обе руки вверх, успокаивая разгоряченную толпу, и начал говорить: – Нытикре! Капо вы течикри о нойраз деруне, кинискрыт гутребе шива елыгни мадо! Роско родго нетрух! Течайкон зарба! Родго в тиноспасо! Тевайда речьбе гое с ихбео ронсто! «Да это же скрытник!» – с изумлением подумала Санька, автоматически переводя его речь. – Иностранец… – зашелестело в толпе. – Что он сказал? Пусть переведут. К микрофону подошел массивный человек в шляпе. – Наш иностранный гость из… республики Кирибати приветствует перестройку! – сообщил он и объявил следующего оратора. Санька незаметно отодвинулась от мамы и бочком-бочком приблизилась к скрытнику. Возле него уже толпилась стайка фарцовщиков, но скрытник лишь разводил руками: мол, ничего нет, кроме флагов на теле! Санька тихо шепнула ему: – Ветпри, никдельбез! Скрытник удивленно уставился на Саньку, но все же поприветствовал: – Вороздо, карочду! Ты дакуот? Но Санька не стала объяснять – откуда она, а быстро и решительно принялась инструктировать скрытника, где и когда ему надо быть, чтобы пустить Саньку в оборотный мир. – Зачем тебе? – спросил он на своем языке. – Ищу одного человека. То есть – скрытника… Ты случайно не слышал: Шольаль? – Нет, – покачал он головой. – Родго шойболь. – Как тебя зовут? – спросила Санька. – Ванбол, – ответил он. – А меня – Касань. До встречи! Мама вернулась с митинга взволнованная. Она никак не могла выбрать между «да» и «нет». Санька попыталась сказать, что совсем не обязательно выбирать между ними – можно плюнуть и на то, и на другое. Но мама взволновалась еще больше и обвинила Саньку в аполитичности, что во всем, мол, виноват этот подозрительный старикашка, что если раньше Санька хотела искоренять зло, то теперь не хочет выбирать даже между «да» и «нет». – Не смей говорить плохо о моем Альшоле! – сквозь зубы сказала Санька и ушла в свою комнату, прихватив телефон на длинном шнуре. – Завтра едем к дедушке, – сказала мама ей вслед. – Как бы не так! – прошептала Санька, прикрыла дверь и набрала номер Захара. Услыхав Санькин голос, Захар обрадовался, принялся расспрашивать про новости, но Санька оборвала его: – Подожди. Сейчас не до того. Ты мне нужен. – Когда? – спросил Захар. – Сегодня ночью. – Зачем? – с тревогой спросил Захар. – Там узнаешь. Что, испугался? – Вот еще! – сказал Захар. – Где и когда встретимся? – В час ночи на углу Большой Пушкарской и Ленина. Я буду в джинсах и черной футболке. На футболке написано: «Спасем мир!». – Знаю такую футболку, – сказал Захар. – Видел… А я буду в обычном костюме. В сером… – При галстуке? – съязвила Санька. – Могу при галстуке… Теперь следовало усыпить бдительность мамы. Весь вечер Санька разговаривала с ней только о балете и перестройке. Мама была чрезвычайно довольна. В одиннадцать часов они с Санькой расцеловались и отправились спать по своим комнатам. Санька подождала, пока в комнате мамы погаснет свет. Потом еще минут пятнадцать. Затем Санька уронила на пол толстый англо-русский словарь. Вопросов из маминой комнаты не последовало. Тогда Санька быстро оделась и написала маме такую записку: «Мама! Прости меня, я ухожу. Я люблю Альшоля и должна его найти. Если ты когда-нибудь любила, ты меня поймешь! Не волнуйся, я уже большая. Пока я люблю, со мной ничего не случится! Твоя Саша». Она оставила записку в прихожей на тумбочке. Взглянула на себя в зеркало: лицо было решительное и одухотворенное, Санька сама себе понравилась. Все-таки это был поступок! Она выскользнула на лестницу и тихо притворила за собой дверь. На углу Большой Пушкарской и Ленина, у окон детского сада, куда Санька ходила в детстве, маячил длинный нескладный мальчишка в сером костюме и при галстуке. В руках он держал букетик гвоздик. Санька заметила его издали, потому что ночи были еще светлые. – Привет, Захар! – Вот ты какая… – сказал Захар, разглядывая ее. При этом он сильно прищурил глаза. Санька сразу поняла, в чем дело. – Немедленно надень очки! – приказала она. – Ты же близорукий. В очках Захар оказался гораздо привлекательнее, а уж Санька несомненно ему понравилась, потому что Захар смутился и неловко сунул ей букет. – Это тебе. – Следуй за мной. И запомни, что сегодня меня зовут Касань. – Касань… – повторил Захар. – А тебя – Харза. – Понял! – кивнул Захар. – Слоговой перевертыш. Своего рода палиндром. – Сам ты палиндром! – Санька не знала этого слова. – А зачем это нам? – спросил Захар, торопливо поспевая за Санькой по ночной Большой Пушкарской. |