Книга Черные яйца, страница 99 – Алексей Рыбин, Виктор Беньковский

Во, новое лицо нарисовалось. Сейчас мы его встретим. Во-от так. небольшой импровизацией в фа-диез миноре.

Вахтанг застыл в дверях. Шеф всегда любил отрываться «по полной». За те четыре года, что Вахтанг провел с Вавиловым, он кажется напрочь уже утратил способность удивляться. Гулял Владимир Владимирович широко. Медвежья охота, яхты, вертолетные экскурсии, разгромленные ресторанные залы — все было. Но всегда был то, что Вахтанг называл про себя так: шик.

Здесь шика не было. Напрочь.

Дешевый номер, бодяжная, ларечная водка. Тяжелый запах «беломора». Старая бомжиха в кресле. Шлюшка, из самых дешевых. Мужик с опухшим лицом, храпящий на диване. Еще один, гопник с гитарой в руках. Одна нога на журнальном столике, вторая попирает полураздавленную сардельку, упавшую на пол с грязной тарелки. Лопнувшая кожица с обрывком нитки, вылезшая начинка.

И — Владимир Владимирович, с лицом измазанным кетчупом, с лацканами пиджака, умащенными майонезом. С брюками, усыпанными пеплом.

— О, Ваханг, дарагой, — шеф, наконец, сфокусировал на своем шофере разъезжающиеся в стороны зрачки. — Мы… — Владимир Владимирович глубоко задумался.

Вахтанг терпеливо ждал.

Шеф взял с тарелки последнюю оставшуюся сардельку, тоскливо поглядел на нее, надкусил и бережно положил назад.

— Мы едем, — наконец сказал он. — Да.

— Мы? — вопросительно поднял черные брови Вахтанг.

Вопрос вновь поверг Владимира Владимировича в задумчивость. С минуту он посидел, шевеля губами.

Бомж, прижав рукой гитарные струны, ехидно поглядывал на Вавилова.

И остальные тоже смотрели теперь на него. Даже спящий мужик вдруг проснулся, повернулся на другой бок и строго взирал с дивана.

— Мы, — подтвердил Вавилов. — Все… И я.

Он грозно обвел глазами номер.

— Все! — сказал он еще раз.

Вахтанг кивнул. Вахтанг не любил лишних слов.

* * *

Какафоническое исполнение «Весны священной» оборвалось так же внезапно, как и началось.

У Мишунина было отличное зрение. И он увидел, как в «России» распахнулось одно из окон на одиннадцатом этаже и оттуда вырвались несколько точек. Точки направились прямо к нему, к Мишунину.

Только не голуби, нет!

Это были не голуби. Это были дрозды. Пропорхнули прямо над головой, сделали круг над мавзолеем, взмыли вверх к рубиновым звездам Спасской башни и канули, растаяли в ослепительном сиянии солнца.

Мишунин перенес вес тела с одной ноги на другую.

До дембеля тридцать восемь дней.

Конец.