Онлайн книга «Анахрон»
Лантхильда возилась где-то в квартире, то и дело что-то опрокидывая и роняя. Когда Сигизмунд в очередной раз возвратился на кухню, Федор допивал уже вторую чашку чая. Осторожно спросил: — У вас с ней, Сигизмунд Борисович, что — серьезно? — Серьезней не бывает, — сказал Сигизмунд. — А ее военная база на Шпицбергене? — Послала она свою учебку. — Она-то армию послала, — сказал предусмотрительный Федор, — а армия ее?.. — А армия прислала вот такую охрененную бумагу, где тоже ее послала без выходного пособия. — Вам видней, — сказал Федор. — Я в эти дела не мешаюсь. — Если грубые парни из НАТО придут меня брать — спрячет меня твой отец Никодим за алтарем? — сострил Сигизмунд. Федор ушел от вопроса. Сменил тему. — Боюсь, влипли мы с этой квартирой. Ощущение нехорошее. Я этому Захар Матвеичу, бандюгану этому, говорю: «Если по уму делать, надо и сверху и снизу протравить, по всей лестнице. Что толку — мы тут у вас обработаем, а через месяц все равно полезут. Не сверху, так снизу.» А он говорит: «Вы гарантии даете? Вот и работайте по гарантии». Что-то нехорошее ощущение у меня от него… — А чего тут нехорошего? Людей облагодетельствовал… — Во-во. — Так ты там все сделал? — Обработал как полагается, а что еще… Только точно говорю — придется по этой гарантии еще побегать. — В секонд-хенде был? — Да там все нормально. Кланяются вам. Тут на кухню вошла Лантхильда, грязная с головы до ног. Вежливо поздоровалась с Федором: — Драастис… — Здрасьте, — мрачно сказал Федор. Лантхильда опустила голову, закокетничала. Ах ты, замарашка. Федору глазки строит. В общем-то Федор, конечно, парень хоть куда. Сигизмунд вдруг обиделся. — Лантхильд, хири ут! Лантхильда покраснела и ушла. — Ну, я пойду, — деликатно сказал Федор. Сигизмунд проводил его до двери. Подержал кобеля за ошейник, поскольку пес живо интересовался шнурками. Федор долго, тщательно одевался. Напоследок Сигизмунд сказал: — Не ссы, Федор. На хрен мы НАТО-то нужны. — Ну, бывайте, Сигизмунд Борисович. Завтра в конторе ждать? — Да. Едва за Федором закрылась дверь, как тут же появилась Лантхильда. Чумазая и довольная. — Сигисмундс, смоотри ходит ик убрат красота доома. * * * Лантхильда действительно потрудилась на славу. Комната приобрела свежесть. Исчезла бьющая в глаза холостяцкая захламленность. Пока Лантхильда плескалась в ванной, распевая во весь голос, Сигизмунд перетащил назад на обычное место компьютер и телевизор. Спальник отправился на антресоли. «Смутный период» закончился. Лантхильда выбралась из ванной спустя час. Благоухала шампунями. Разрумянилась, разопрела. С тяжким вздохом плюхнулась на диван. Она была в сигизмундовом махровом халате до пят. — Устала? — спросил Сигизмунд. — Хочешь яблочко? У него сохранилась привычка после бани кушать яблочко — одна из немногих, оставшихся с детства. Лантхильда резко повернулась на голос и хлестнула Сигизмунда мокрыми волосами по лицу. Он поймал ее за косы. Потемневшие от воды, они были очень тяжелыми. Сигизмунд взвесил их на ладони. — Давай все-таки высушим волосы, — сказал он Латхильде. — Простудишься. — Хаздьос… Во-ло-сьи висуцим — оой… — протянула Лантхильда, отбирая у Сигизмунда свою косу. — Ничего «ой», потерпишь, — сказал Сигизмунд. Сходил за феном. Лантхильда сидела на диване и с опаской следила за ним. Более догадливый кобель загодя уполз под диван. Только хвост остался. Когда Сигизмунд включил фен, пес поспешно заскреб лапами под диваном, пряча в убежище и хвост. Лантхильда съежилась. Не одобряла она фена. Не одобряла и боялась. — Ничего, ничего, — приговаривал Сигизмунд, водя феном над ее волосами. — Ницего? Ницего? Оой… Суцим? Оой… — постанывала Лантхильда. — Не суцим, а сушим. Су-шим. Скажи: «ш». Лантхильда свистела, свиристела. Видно было, что очень старается. — Умница ты наша, умница, — ворковал Сигизмунд и вдруг ни с того ни с сего завел прилипчивую песенку, которую давным-давно слышал в «Сайгоне»: — У Кота-Воркота наркота была крута… Песенка понравилась Лантхильде отсутствием шипящих. Она принялась подпевать, сперва копируя слова бессмысленно, как птичка, потом с некоторым пониманием. — Кот — это Мьюки, — пояснял Сигизмунд охотно (а фен в его руке устрашающе выл). — Воркот — это имя. Ик им Сигисмундс, мьюки ист Воркот. Кот-воркот. — Ворркот, — вкусно рокотала Лантхильда. Кобель, внезапно ожив, сделал резкий рывок под диваном и забился еще глубже. — Наркотаа — ист?.. — Наркота ист плохо. Наркота ист срэхва. Причем такая срэхва, что не приведи Господи… — Мьюки мис срэхва… Йаа… — Крута — хорошая срэхва… То есть, ну такая сраная срэхва, что зашибись! — Все… плоохо… у мьюки… Лантхильда развеселилась. — Да, но кот-то дурак, двалс, он-то думает, что у него все хорошо, понимаешь? Вникнув в содержание песенки, Лантхильда принялась распевать ее с удвоенным энтузиазмом. После каждого раза она заливалась хохотом. Когда Лантхильда исполнила песенку в пятнадцатый раз, Сигизмунд выключил фен. Волосы у нее уже подсохли, но еще оставались влажными. Хоть не мокрые — и то хорошо. Такие волосы просушить — рехнуться можно. Сигизмунд протянул ей фен. — Хочешь попробовать? Лантхильда отстранилась. Покачала головой. — Нет, — подсказал Сигизмунд. — Неет… — Боишься? Охта? — Нии. Нии боисса… — Неправильно. «Боюсь». Скажи: «боюсь». — Баус. — Маус, маус, во ист дайн хаус? С этой малоосмысленной репликой Сигизмунд унес фен. Как только опасность миновала, кобель выбрался из-под дивана и завилял хвостом. Лантхильда сидела на диване с ногами, обхватив себя за колени, покачивалась из стороны в сторону и шипела, как змея: — С-с… с-с… — Ш-ш… — подсказал Сигизмунд. — Это же очень просто. — С-с, — упорно выдавала Лантхильда. Сигизмунд осознавал, что даже под дулом нагана озверевшего украинского националиста ни один москаль не мог выговорить слово «поляниця» так, чтобы это удовлетворило придирчивого хохла. |