Онлайн книга «Городские ведьмы»
|
Она шла по росистой траве в деревню. Деревня нагулялась, нашалилась, потушила Купальские костры, спала. Таня открыла калитку и вошла во двор бабы Зины. Скрипнула дверь, юркнула пестрая кошка. Таня обернулась. Хозяйка дома стояла у нее за спиной. – Что, Танечка, хороша нынче Купальская ночь? – спросила она и сама себе ответила: – Купальская ночь всегда хороша! Таня заметила, что на Зинаиде Никифоровне простое платье без пояса и волосы мокрые, как у Тани, не покрыты платком. А ноги босы. В руках женщина держала охапку различных трав. – А цветок папоротника есть? – спросила Таня. – А тебе зачем? Воровать, что ли, надумала? – Нет, интересно просто. Есть ли такой? – Все есть. Только мне он не больно нужен. Ну как, набегалась? – Набегалась. А выходит, я и вправду ведьма. – А то нет! Ведьмина кровь в Купалу ох как бурлит! Сама небось поняла? – Поняла. Расскажите мне, как дальше-то. – Расскажу. Но не сегодня, Танечка. Сегодня я тебе травки заветные покажу. Пойдем. А дальше все само узнается. Торопиться не надо, деточка. Таня послушно пошла за бабой Зиной в дом. Скрипнули под ногами чистые крашеные доски пола. Таня присела на лежанку в углу. Хозяйка вышла в сени, где у нее висели копченые круги сыра из козьего молока. Было слышно, как она чем-то шуршит. Тане показалось, что на нее кто-то смотрит. Взгляд скользил по ногам откуда-то снизу. Таня нагнулась. Из-под печи мигали чьи-то круглые светящиеся глазки. Скрипнула дверь, зашла баба Зина с кругом сыра. – А! Дедушко тебе показался! Домовой, – пояснила она, – иди, Танечка. Налей ему свежего молочка. Он тебя уважил, и ты его уважь. Таня подошла к столу и налила в голубое, так и хотелось сказать «лазоревое», блюдечко с отбитым краем свежего козьего молока. Отнесла к печке. – Не стой там, уходи. Он этого не любит. Иди в горницу, чаю налью. Есть хочешь? – Как волк голодная! – Волки летом сытые, Таня… Таня очнулась от воспоминаний. На кухне верещал чайник. У Георгия в комнате гремела музыка. Таня стукнула в дверь: – Гошка! Чайник! – Забыл! Сейчас заварю. Гошка вышел из комнаты взъерошенный и шалый. Посмотрел на Таню глазами нашкодившего щенка. Сейчас что-то попросит. – Мама! Глеб сегодня, надеюсь, не придет? Ну пусть не придет. Пожалуйста! – Не придет. – А можно Маша у нас останется? – Можно. Только сначала пусть домой позвонит и отпросится у родителей. Чтобы мне потом никто скандалов не устраивал. И делайте что хотите. Я собираюсь спать. – Спасибо, мам. Ты прогрессивная женщина. – Угу, я такая. – Тебе, кстати, папа звонил. Просил перезвонить до одиннадцати. – Хорошо. Только уже поздно. – Все равно позвони, он про выходные хотел узнать. На дачу со мной хочет. – Гоша, ты знаешь, что Роза злится, когда поздно звонят. Раньше не мог сказать? – Забыл. – А о чем ты помнишь? – А ты? Мам, ты что, не в духе? Ты какая-то не такая, как всегда. – Какая, Гоша? Что ты ко мне пристал: и утром не такая, и вечером не такая. – Ну ты утром еще ничего была. А сейчас как будто вообще из другого мира. Таня обняла сына. Встала на цыпочки и, едва дотянувшись, потрепала по рыжей макушке. Заглянула в глаза. Какие хорошие глаза у мальчика, теплые. Ни капли Таниной болотной зелени! А какой чуткий! – Настроение такое, Гошка. – Надо менять настроение. Не нравишься ты мне. – Хватит об этом. Иди к Маше, она тебя ждет. Таня набрала номер бывшего мужа. Трубку взяла Роза. – А, Танечка! А что так поздно? – Разве? Без пяти одиннадцать. – Да? А у нас уже две минуты двенадцатого. – Значит, у вас часы спешат. Валеру позови, он мне звонил, просил перезвонить. – Сейчас позову, если не спит, конечно. – Не спит. – Откуда ты знаешь?! – От верблюда. И не надо со мной ссорится. Тебе это не на пользу. Что тебе твоя тетка Нурания сказала, когда ты к ней ездила? А, Роза? «С первой женой не ссорься! Она у Валерки твоего ведьма, но тебе зла не сделает». Помнишь? – Точно, ведьма ты, Танька. – Роза сказала это уже без злости, просто констатировала факт. – Ведьма. Кто спорит-то! Мне сегодня целый день это твердят. Валеру позови наконец. – Да идет уже. – Привет, Танюша, – в трубке зазвучал хрипловатый баритон. – Я хотел Гошку с девушкой на выходные на дачу взять. На охоту сходим, а Маша с Розой за клюквой. Как ты на это смотришь? – Бери, конечно. Что ты у меня спрашиваешь! Твой же сын. – Да, еще, я к этой Марии хочу присмотреться, а то наш сын чего-то совсем обалдевший ходит. Как она, что за девица, ну и все такое… – Присмотрись, по-моему, неплохая девушка. – Думаешь? – Чувствую. – Верю. Но все-таки хотел бы сам убедиться. – Ладно, убеждайся. Расскажешь мне потом. Клюквы купите мне на трассе. Только немного, ладно. Собаку возьмешь? – Нет, не возьму. Она меня совершенно не слушается, а Гошке вечно не до нее. В прошлый раз кота соседского на баню загнала. Еле оттащили. Кот потом полночи орал – не слезть ему было. Пришлось лестницу доставать из сарая. Пока снимали – исцарапал всех, скотина усатая. – Тогда, конечно, не бери. Ладно, Валера, договорились. Спокойной ночи, дорогой. – Спокойной ночи, Танечка. Таня положила трубку. Дорогой… А был любимый. А кто сейчас любимый? Вот смотрела на Марьяну и Глеба и радовалась. Даже облегчение испытала… Хотя с Глебом ей неплохо. А Валера… Это было намного серьезнее… Когда-то один голос бывшего мужа заставлял ее трепетать от радости и желания. Когда-то… До Купальской ночи… Очень давно. Целую жизнь назад… Таня, засыпая, наконец, вспомнила Юлькины стихи «Неведом промысел небес…»: Неведом промысел небес, Покуда гром в тебе не грянет, Когда Купальский шумный лес На ночь твоею кровью станет… И понесет тебя вода В потоке ледяном и нежном, И никогда, и никогда, И никогда не будешь прежней… Откуда она знала? Впрочем, тем, кто пишет стихи, приоткрываются великие тайны… Поэты и безумцы, вот кто видит мир по-настоящему. Вот и еще одна ниточка рвется – Глеб. Не самая прочная ниточка… А лес все ближе… В голове Тани опять зазвучало: «Таня! Таня!». Звали далекие голоса. Таня спала. |