Онлайн книга «Тролль»
|
АНГЕЛ Песси — гладкий, сильный и теплый, сидит у меня на коленях. Он елозит хвостом по низу моего живота. Я глажу переднюю лапу Песси с маленькой жесткой царапиной, поправляю книгу, которую держу в руках и продолжаю читать. Уши Песси вздрагивают, он вслушивается в ритм моего голоса. Я бросаю взгляд в окно, там идет снег, мягкий, но такой густой, что видимость за стеклом нулевая. Белая смерть — думаю я. Продолжаю читать вслух: «Иллю никогда не смогла забыть этой ночи. Накануне она утратила свои крылья и поняла, что отныне ей придется жить на земле. Земная жизнь перестала быть для нее детской книжкой с картинками, которую смотрят, пока интересно, а потом отбрасывают. Она знала, что ей предстоит прожить эту книгу до конца и догадывалась, что в ней есть что-то непреодолимо страшное, что краски на картинках сияют даже ночью, когда северный сумрак спускается, чтобы их потушить». Я сглатываю слюну. Песси смотрит мне в лицо, словно удивляясь, почему слова застряли у меня в горле. Он замечает капельку пота над моей верхней губой, и его маленький шершавый язычок облизывает мои губы, так что все во мне вспыхивает до самого горла. А за окном идет снег, бесконечный снег. ЭККЕ За окном идет снег, бесконечный снег. А я оставил уже шестнадцать сообщений на автоответчике Ангела. АНГЕЛ «Песси», — шепчу я, протягиваю руку и глажу его нежный, узкий, горячий как печка живот. Уши Песси подрагивают. У меня происходит сильнейшая эрекция, словно часть живота и даже бедер превращается в твердокаменную, обуреваемую желанием плоть. Я запер его здесь, попытался захватить в плен частицу лесного мира и теперь сам стал пленником леса. ЭККЕ Микаэль, будь дома. Ты неуловим, как хорек, о златовласый адъютант небесного военнокомандующего. В конце концов, ты же должен проверить входящие звонки, взглянуть на экран и увидеть там номер, мой номер, который ты не хочешь набрать. Ты не пришел посмотреть мои книги, хотя я выучил наизусть все, чем мог бы развлечь архангела. Известно ли тебе, Микаэль, что ты ведешь небесную бухгалтерию, записываешь дебет и кредит каждого из нас в Книге жизни? А в Судный день ты протрубишь в знак того, что начинается воскресение из мертвых, возьмешь под свою команду отряд ангелов и в последней решительной битве низвергнешь сатану с его приспешниками. В Книге Даниила ты сражаешься с драконом. В западных странах тебя изображают в виде рыцаря, вооруженного мечом и копьем. Весенний мокрый снег покрыл мне голову и плечи, залепил очки, а я хочу, чтобы ты пронзил меня своим огненным мечом, Микаэль, как бы чертовски бессмысленно это ни звучало. Я томлюсь по твоему сверкающему копью. АНГЕЛ Благодарение небесам, в дверь позвонили. Пронзительный звонок, как холодная вспышка молнии, проясняет мое сознание, и Песси, вздрогнув от неожиданного звука, в одно мгновение исчезает под диваном. Я осторожно приоткрываю дверь, благословляя гостя и проклиная себя. Дверной глазок, какого черта я не сделал дверной глазок? — Ангел, — говорит Экке, чуть не плача. Мокрый снег тает, струйками стекая с его плеч и волос. ЭККЕ Я собираюсь с небрежным видом обронить несколько остроумных замечаний о книге Густава Эурена, а Ангел уже на лестнице. Он захлопывает дверь и привлекает меня к себе с такой убийственной силой, с такой голодной страстью, что у меня кружится голова и подкашиваются ноги. Губы Ангела жадно приникают к моим, наши языки сплетаются, вступая в борьбу. Но неожиданно он прерывает поцелуй, словно что-то заставляет его отстраниться от меня. Он задыхается, в глазах полыхает такое пламя, что я получаю сокрушительный удар ниже пояса, и чувство победы, как жгучая лава, затопляет мое тело от солнечного сплетения до кончиков пальцев. — Пойдем к тебе, — говорит Ангел, просовывает руку за дверь, вытаскивает с вешалки пиджак и встряхивает его, чтобы выяснить, там ли ключи. — На площади можно поймать такси. Он плотно затворяет дверь, прислоняется к ней и, тяжело дыша, смотрит на меня исподлобья, как на добычу. Не понимаю, зачем надо ехать на такси ко мне, вместо того чтобы остаться у него, но есть минуты, когда не стоит задавать лишних вопросов. ВЯЙНЁ ЛИННА. НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ. 1954 Хиетанен споткнулся о корень ольхи и упал. Там он и остался лежать, уже не в силах подняться. Ванхала сделал красивый разворот на воющей машине и крикнул: — Открой парашют. Машина падает, хи-хи-хи. — Падает, все кружится, — бормочет Хиетанен, хватаясь руками за траву. Ванхала кричит ему в ухо: — Ты в штопоре… Прыгай… уже не выправишь… Машина Хиетанена упала, вертясь на страшной скорости. Надежды выпрыгнуть уже не было, он просто впечатался со своей машиной сначала в туман, а потом в пустую тьму. Ванхала бросил его, раздосадованный, что борьба кончилась так быстро. — Да брось ты… Это все сказки, придуманные лапландскими ведьмами. Чего только не болтают? Говорят, когда у русских не хватает мужчин, они ловят тролля, надевают на него военную форму и посылают на западный фронт. Как встретишь такого, когда он с треском пробирается через рощу… Вот они, чудеса севера. — А тут есть кто-нибудь с севера? — спросил Мяатта. — Я сам с далекого севера, так у нас тролля держат за домашнее животное. До сих пор Мяатта все время молчал, крики на него, видно, не производили впечатления. Но теперь он взглянул на камень и предложил: — Вот камень! Поднимем? В сторонке, вокруг большого валуна сидели Мяатта, Сало и Сихвонен. Сало, откидывая волосы, все время спадавшие на глаза, очень серьезно объяснял остальным: — У нас в приходе можно увидеть блуждающие огни… Сихвонен отвернулся и замахал рукой, будто отгоняя комаров. — Да ну, брось… это чистое вранье… — Точно говорю. Старики видели. И сверху лежат скрещенные мечи. MAPTEC — Уже продано. — Продано? — я вижу, как на лице Микаэля медленно, акварельным пятном расплывается улыбка. — Хочешь взглянуть на макет? Не дожидаясь ответа, я иду в кабинет, Микаэль, как паж, следует за мной, готовый слизнуть те капельки меда, которыми я соизволю его попотчевать. Я вытаскиваю распечатку из груды бумаг. Глаза Микаэля начинают сиять, когда он видит перед собой результат нашего совместного творчества: сочетание стилистической сдержанности с откровенным безумием. Могу поклясться, что глаза его увлажняются, когда он снова поднимает взгляд на меня. — Стильно до невозможности, — говорю я. — Правда. — Можешь выписывать счет. |