Книга Первый Мир, страница 50 – Андрей Ливадный

Он непроизвольно сжал кулаки.

– Да, я отпустил их!

– Вот это по-нашему. – Урман намеренно провоцировал его. – Знаешь, тебе пора определиться. Кто ты – человек, полукровка или машина?

– Мне незачем определяться. Названия не меняют сути. – В словах Гюнтера прозвучала яростная, едва сдерживаемая боль. – Не беспокойся об отступивших сервах. Их ждет глобальный сбой системы. Вряд ли они без мощного стимула переживут внутреннюю борьбу. Я лишь дал им шанс, и если они вернутся – сам разберусь.

– Хорошо сказал. – Урман поигрывал ножом. – Я называю эту планету Честный Мир. Здесь всё на пределе. Голая правда и голая ложь. Настоящая любовь и настоящая ненависть. Нет полутонов, нет пошлой игры в жизнь.

– Сам-то давно определился? – Шрейб пристально посмотрел на охотника. – Вот с Шершневым мне, например, все понятно.

– Тебя интересует, кто я? – Урман присел на выступ скальной породы. – Я дезертир. Ушел много лет назад из гарнизона Первого Мира.

– Почему?

– Долгая история... – отмахнулся охотник. – Сейчас не до того.

– Как хочешь. Я не настаиваю на исповеди. – Ярость в груди Шрейба понемногу улеглась. – Лучше просвети, что такое Сумерки?

– Без проблем. Ты знаком с историей Ожерелья, хотя бы в общих чертах?

Гюнтер кивнул, присаживаясь рядом.

– Многие считают, что Сумерки – время, полное мистических явлений. На самом деле все происходит в рамках технического регламента, установленного инсектами и логрианами бездну лет тому назад. Девять миров Ожерелья – это единая система, созданная на основе древних технологий расы инсектов. Синхронная смена наклона оси вращения необходима, чтобы планеты некоторое время были повернуты к энергетическому сгустку одной стороной: так осуществляется зарядка накопителей, питающих устройства генераторов гравитационной стабилизации системы.

– А в чем заключается мистика Сумерек? – спросил Шрейб. Ему не нравилось, когда речь заходила о явлениях, не имеющих логического обоснования.

– Да нет никакой мистики, – успокоил его охотник. – Существует ряд явлений, перед которыми наука пока бессильна, но я бы не стал их драматизировать. В период подвижки планет реактивируется древняя транспортная сеть. Если выражаться простым языком, происходит самотестирование системы, открываются новые, не работающие в обычных условиях каналы внепространственной транспортировки. Какие гениальные были цивилизации, сколько потенциала, и все обращено в прах... – с сожалением произнес Урман.

– Ты сейчас о ком?

– Конечно, об инсектах и логрианах. Они не решились принять бой с предтечами, бежали, заперлись в изолированном от остального космоса пространстве и выродились. Думаешь, кто-то из них способен сейчас объяснить, как работает система Ожерелья?

– Не знаю, – откровенно произнес Гюнтер. – Инсекты утверждают, что их знания, их история, сохраненные в едином ментальном поле муравейника, непрерывны.

– Брось. Сам-то понимаешь, что ерунду говоришь? Допускаю, пока они строили Сферу Дайсона, а цивилизация существовала как единая Семья, насчитывавшая триллионы особей, подобная непрерывность знаний и истории могла существовать. Но стоило им бежать, позволить цивилизации расколоться на десятки тысяч отдельных анклавов, как общее ментальное поле вмиг разлетелось в клочья. Они струсили и проиграли, иначе были бы сейчас тут – не отдельные особи, а могучая цивилизация.

– Ты рассуждаешь так уверенно, словно знаешь древние расы лучше, чем иные профессора истории.

– Я простой человек, – с усмешкой повторил Урман. – Со своими сдвигами, конечно, но, в общем-то, нормальный парень. Я думаю, Гюнтер. Беспристрастно смотрю на очевидные явления и вижу несоответствие заявленных амбиций и реального положения вещей. Сохрани инсекты хотя бы половину прежних знаний, пошли бы они под пяту к харамминам? Или стали бы терпеть роль второй, если не третьей скрипки в Конфедерации? Кто восстанавливает Сферу Дайсона? Люди. Кто ведет глубинную разведку скопления О’Хара, борется с Дикими Семьями? Опять – люди. Инсекты деградировали. Логриане создали логры и считают, что обрели вечность. Им больше нет дела до Вселенной. Одни самоуспокоились, проповедуя дутый пацифизм, зная: случись что, можно улизнуть в логр, там ведь безопаснее. Другие, растеряв знания, попали в полную зависимость, сначала от харамминов, затем от нас.

Шрейб, выслушав охотника, согласился с ним, заметив:

– Странные у инсектов технологии. Неужели ради зарядки накопительных устройств необходимо выравнивать наклон оси планет?

– Все не так просто, – хитро прищурился Урман. – Зарядка накопительных устройств – лишь ничтожная часть сложного процесса. Дело в том, что, когда планеты меняют наклон оси и фиксируются в новом положении, через них проходят строго определенные Вертикали. Начинает свою работу глобальная транспортная сеть – активируются порталы, связанные с иными звездными системами Галактики. Некоторые существа, которые вполне могут появиться на Арасте в период Сумерек, крайне опасны. Я заметил, что любая из цивилизаций, достигнув определенного уровня развития, совершает роковые ошибки. Мы, к примеру, создали системы искусственного интеллекта, едва не предрешившие исход Галактической войны в пользу машин, логриане и инсекты сформировали Ожерелье и в своем неумном любопытстве проторили сотни, если не тысячи гипертоннелей, ведущих к далеким звездам.

– Каким образом? И почему ты называешь попытку создания глобальной транспортной сети роковой ошибкой?

Урман ковырял ножом землю, хмуро и настороженно поглядывая по сторонам.

– Логриане фиксировали Вертикали, проходящие, уж не знаю, как высказаться, то ли сквозь планеты Ожерелья, то ли просто скользящие по их поверхности, и ставили эксперименты, располагая на пути линий напряженности устройства, обеспечивающие импульс внепространственной транспортировки, – пояснил он. – Зная точное значение разницы временных потоков здесь и в реальном космосе, они безбоязненно путешествовали к иным мирам. Оказавшись на другой планете, логриане разворачивали там обычный пробойник метрики, чтобы в известное время включить его и вернуться обратно, когда Вертикаль будет вновь проходить через Первый Мир.

– И много планет они успели посетить? – поинтересовался Гюнтер, мысленно пытаясь представить истинные масштабы эпохального эксперимента, развернувшегося тут бездну лет назад.

– Я пытался подсчитать по количеству разновидностей существ, которых встречал во время путешествий, – получается пятнадцать миров, не меньше. Это только те, что населены. А сколько «промахов» совершили двухголовые умники – понятия не имею.

– За что ты так не любишь логриан?

– За их гениальную безответственность, – проворчал Урман. – Они открыли дорогу в Первый Мир расам, которым до выхода в космос еще развиваться и развиваться. Я, например, точно знаю, что первые люди оказались в недрах аномалии еще в шестнадцатом веке по земному летосчислению, представляешь?