Книга Околдованные любовью, страница 67 – Кэтрин Куксон

Через несколько минут миссис Лукас сообщила всем на кухне, что хозяин приветствовал эту девчонку, как равную себе. Это, по мнению экономки, не предвещало ничего хорошего. Она так и сказала: «Запомните мои слова: от этого визита добра не ждите».

— Садись, садись. Сними пальто и шляпу. Саймс, возьми у Троттер пальто со шляпой. Садись, садись!

Тилли знала, что сильно изменилась за прошедший год, но она видела, что стал другим и хозяин. Теперь голос и манера говорить были совсем не такими, как тогда во мраке. Она сказала себе, что меняться он стал после того, как его бросила любовница. В любом случае Марк был другим.

Девушка села напротив него в кресло. Мистер Сопвит посмотрел на нее долгим взглядом, потом повернулся к лакею.

— Оставь нас и передай миссис Лукас, чтобы она распорядилась подать чай, бутерброды, пирог…

— Слушаюсь, сэр.

— Как ты, Троттер? — тихо спросил Марк, наклоняясь к ней, когда дверь за лакеем закрылась.

— Хорошо, сэр.

— А вот вид у тебя неважный. Раньше ты была худой, а сейчас вообще стала как щепка.

— Я уже это слышала, сэр, — тихонько рассмеялась она. — Как говорит миссис Дрю, теперь у нее есть хорошая подпорка для бельевой веревки…

Марк широко улыбнулся.

— Ты живешь в семье Дрю?

— Да, сэр.

— У них немного тесновато.

— Да, тесновато, но они милые и добрые люди. Мне хорошо с ними. — Она вздохнула и стала смотреть в ночь, ожидая, пока он заговорит.

— Троттер, ты надеялась, что мы снова увидим свет?

— Нет, сэр.

— Я тоже. И я много раз уже пожалел, что его увидел, — еле слышно признался он.

— Нет, сэр, не надо так говорить.

— Ты помнишь, что происходило там, внизу, Троттер?

— Теперь могу, но сначала… там, в больнице, я не могла вспомнить ничего, кроме мрака.

— Да, мне так сказали.

— Знаешь, что я хочу сказать тебе?

— Нет, сэр.

— Мне шахту не жаль, — он продолжал, глядя в огонь. — Я, должно быть, большую часть времени находился в полубессознательном состоянии, но я очень ясно помню тебя. Ты говорила со мной как мать, — он снова взглянул на нее. — Ты, как мать, прижимала меня к своей груди, когда я кричал. Мне ясно одно, Троттер, владельцем шахты я больше не буду.

— Сэр, когда вода немного спадет, вы сможете начать все снова.

— Только не я, Троттер, как выяснилось, я совсем ничего не знал о шахтах, пока не провел те несколько ужасных дней… да, три с половиной дня кошмара под землей. Мы были там вместе. На всю оставшуюся жизнь мне хватит впечатлений о том, через что проходят горняки. Нет, — хозяин медленно покачал головой, — довольно с меня шахт. Пусть другие берут грех на душу. Выносить такое мне организм не позволяет. У меня желудок слабый, — он рассмеялся, и лицо собралось морщинами, делая его похожим на старика.

Ей стало так жаль мистера Сопвита, сразу постаревшего и осунувшегося, что рука ее едва не потянулась к нему, как тогда в темноте. Но об этом не могло быть и речи. Сейчас такое было невозможно.

— Троттер, я послал за тобой по двум причинам. Во-первых, мне хотелось увидеть тебя и поблагодарить за то, что ты помогла мне выжить в том аду.

— Сэр, я не сделала ничего осо…

— Сиди и слушай, — Марк не дал ей договорить. — Мне лучше знать, что ты сделала. И, кроме того, я хотел спросить, не согласишься ли ты провести с нами праздники. Надеюсь, ко мне приедут дети. Это будет не надолго, на два-три дня, но если ты сможешь…

— О, сэр, конечно, смогу, с радостью, для меня это такое удовольствие, — горячо откликнулась Тилли, наклоняясь в его сторону с загоревшимися радостным возбуждением глазами.

— Вот и хорошо. И мне тоже будет приятно. Я так хочу… их увидеть.

— Я понимаю вас, сэр.

— Конечно, приходится учитывать погоду. Но будем надеяться на оттепель, и дороги тогда очистятся. А вот и чай, — поворачиваясь к двери, объявил он.

В комнату вошел Саймс с большим подносом, на котором стоял серебряный чайный сервис. Вслед за ним появилась Эми Стайлс с четырехъярусной пирамидой, уставленной тарелками с бутербродами, печеньем, хлебом с маслом. Эми поставила пирамиду у стоявшего рядом с креслом-корзиной маленького столика. Ни Эми, ни Саймс не поднимали глаз на Тилли. Не взглянули они на нее, даже когда хозяин сказал: «Все, можете идти. Троттер позаботится обо мне».

— Представь, что ты снова в детской, и тебе предстоит накормить голодное стадо.

Тилли торопливо поднялась и с улыбкой на лице принялась разливать чай в тонкие фарфоровые чашки. Затем она постелила салфетку поверх укрывавшего его ноги пледа и одной рукой подала ему маленькую тарелочку, а другой — большую тарелку хлеба с маслом.

— Я редко ем в пять часов. А ты — наваливайся.

Тилли хотела вести себя сдержанно, соблюдая приличие, но желудок подсказывал, что в этом случае глупо думать о манерах, и Тилли «навалилась». Для начала она съела четыре куска хлеба с маслом, потом три бутерброда и заела это двумя кусками пирога. Девушка старалась изо всех сил есть не спеша, хотя желудок, уставший от жизни впроголодь, подталкивал ее глотать быстрее и больше. Такой еды она не пробовала уже давно. Так вкусно ей не приходилось есть даже в то время, когда она служила в этом доме. В какой-то момент Тилли стало неловко, потому что хозяин молча сидел и смотрел на нее. Тогда она сосредоточилась на содержимом тарелок, и неловкость прошла.

— Надеюсь, до тебя дошло все, что отправляли тебе в больницу?

Бледные щеки девушки покрылись густым румянцем. Она замерла с полуоткрытым ртом и собиралась сказать «Да, сэр, спасибо», но он опередил ее вопросом.

— Так до тебя дошли передачи? — в голосе его звучало сомнение.

— Да… спасибо, — запинаясь, выдавила она растерянно.

— Чувствую, что ты ничего не получала. Так?

— Да, сэр, — опустив голову, подтвердила она. — Мне ничего от вас не передавали.

— Воры проклятые! Ах они!

Ей было странно слышать от него бранные слова. В этот момент он напомнил ей Сэма, который не стеснялся в выражениях, ругая техника-смотрителя и всех бригадиров в шахте.

— В больнице неважно с порядком, сэр.

— Троттер, если бы мои указания выполнялись как положено, то такого безобразия не было бы. Я распорядился, чтобы тебе отправляли специально приготовленную пищу.

Хозяин скрипнул зубами от злости, потом уронил голову на грудь.

— В доме все идет не так, как следует. Это из-за того, что нет хозяйки, вот и некому следить за порядком.

Тилли могла бы сказать, что и при хозяйке дела шли не лучше, но Марк едва бы в это поверил, и она промолчала.