Онлайн книга «Седьмая жертва»
|
– Он, он стоял, мы видели! – послышались голоса из толпы. – Скажи, зачем ты это сделал? – снова задал вопрос Корзун. – Зачем ты написал этот плакат? – Не писал я… – Но ты его показывал? – Ну… отпустите… Он сделал безуспешную попытку вырваться и тут же получил подзатыльник от одного из державших его мужчин. – Зачем ты показывал плакат? – Попросили… – Кто тебя попросил? Тридцать секунд. Двадцать девять. Двадцать восемь. Татьяне вдруг захотелось, чтобы стрелка остановилась. В ней проснулся профессионал. Уникальная ситуация, ведущий был прав. Уникальность состояла в том, что человек, пойманный за руку на месте проступка, вынужден давать показания перед огромной толпой и перед телекамерами, на всю страну. Окажет ли это какое-то действие на механизм вранья? Станет ли он упираться и «гнать порожняк» до конечной станции, придумывая самое невероятное объяснение своим поступкам, подстегиваемый внезапно свалившейся на него всенародной известностью, или, наоборот, мгновенно сломается и скажет правду? Двадцать пять секунд. – Кто тебя попросил поднять этот плакат? Кто тебе его дал? – повторил вопрос Корзун. – Баба одна. Тетка в смысле… – Кто она такая? – А я знаю? Отпустите… Она денег дала, сказала, покажи плакат, а то мне неудобно, я болею, мне в толпу не пробраться. Десять секунд. – Дорогие телезрители, время нашего эфира подходит к концу, но мы обязательно расскажем вам, чем закончилась эта история. Наша следующая встреча в субботу, двадцать четвертого октября, смотрите нас в это же время. Всего вам доброго. Большой экран погас, на мониторах снова показалась заставка. Зрители в студии сидели как пришитые, никто не встал. Только ассистенты подскочили к столу на подиуме и сняли с Насти и Татьяны микрофоны. – Это что, розыгрыш? – спросила Татьяна Малахова. – Подставка? – Да бог с вами! – возмутился ведущий. – Кому бы в голову пришло разыграть такую идиотскую шутку? – Значит, парень настоящий? – уточнила Настя. – И плакат тоже? – Клянусь вам, Анастасия Павловна, Татьяна Григорьевна, это непредвиденная случайность. Вы же понимаете, телемост, проспект, там, конечно, есть охрана, но за всем ведь не углядишь… – У вас есть связь с Корзуном? – Есть. Что ему сказать? – Пусть найдет хоть каких-нибудь милиционеров. И пусть объяснит им ситуацию и попросит помощи. Парня надо доставить сюда. Немедленно. Вы меня поняли, Олег? Голос у Татьяны стал жестким, она злилась, потому что не могла простить себе своего внезапного одуряющего страха. – Да, я понял, Татьяна Григорьевна, сейчас я свяжусь с ним. Малахов отбежал в сторону, Татьяна с Настей остались наедине. На них никто не обращал внимания, зрители потихоньку выходили из студии, бросая на героинь передачи взгляды не то сочувственные, не то насмешливые. «Они увидели, как я испугалась, – подумала Татьяна. – Они все поняли. Тоже мне, женщина необычной профессии! Стыдоба. Ну и черт с ними». – Ты как? – спросила она у Насти. – С трудом. – Настя попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее. – Испугалась? – Ну неужели! До смерти. – Я тоже, – призналась Татьяна. – Вот мразь малолетняя! Как ты думаешь, он врет насчет женщины? – Не знаю… Дурной он для такой выходки. Ее ведь придумать надо. И текст… – А что текст? – Ни одной ошибки. Сегодня среди подростков днем с огнем не найдешь такого, который пишет без ошибок. И орфография в порядке, и запятые на месте. И почерк, Таня. Это не его почерк… Татьяна согласно кивнула. Плакат был написан от руки черным фломастером на большом куске картона, оторванном от упаковочного ящика… Прыщавый, сопливый пацан, дрожащий от возбуждения и восторга перед собственной наглостью, вряд ли смог бы так аккуратно и четко вывести все буквы. Малахов вскоре вернулся, лицо его было озабоченным. – Я связался с Корзуном, из ближайшего отделения милиции люди уже приехали. – Оперативно, – усмехнулась Татьяна. – Хоть здесь повезло. – Они, оказывается, передачу смотрели в дежурке, – пояснил ведущий, – поэтому, как только заварушка началась, сразу помчались на место. Мальчишку привезут сюда, я сослался на вас, Татьяна Григорьевна, сказал, что вы просили. – А они что, сопротивлялись? – Они хотели его к себе в отделение доставить. – Это они правильно хотели, по закону так и должно быть. Мальчишку в отделение, а мы с Анастасией Павловной – к ним в гости. А не наоборот. – Да-да, они тоже так говорили, но я сказал, что если мальчишка будет отпираться, то здесь, в «Останкино», мы сможем показать запись, на пленке видно, что это именно он держал плакат. – А что, действительно видно? – удивилась Настя. – Я, честно говоря, лица не видела, видела только руки и кусок картона. – Да я тоже не видел, – рассмеялся Малахов, – но сказать-то можно. – Вы сообразительный, – скупо похвалила его Татьяна. – У вас есть помещение, где мы с Анастасией Павловной сможем подождать, пока привезут пацана, а потом побеседовать с ним? – Найдем, – пообещал Малахов. – Пойдемте со мной. Через пятнадцать минут они нашли такое помещение. Татьяна уселась в кресло и вытянула ноги, Настя примостилась у стола и пододвинула к себе пепельницу. Пальцы, державшие сигарету, подрагивали, и, глядя на них, Татьяна снова вспомнила свой страх. – Никогда не думала, что меня так легко вывести из равновесия, – задумчиво сказала она. – Раньше я такой не была. Старею, наверное. – Да нет, – мягко возразила Настя, – просто ты стала более уязвимой. Раньше у тебя не было ребенка, и ты могла позволить себе роскошь не бояться никого и ничего. А теперь ты должна бояться и за него, и за себя, потому что ребенок не должен расти без матери. – Если ты права, то мне надо уходить с работы. Не предполагала я, что материнство сделает меня профессионально непригодной, – с горькой усмешкой проговорила Татьяна. – Не говори глупости, Таня. Ты прекрасный следователь, ты только вспомни, каких акул ты в угол загоняла, у тебя голова светлая, мозги четко работают, ты упорная, дотошная, ты… – Я слабая. Я больше не гожусь для этой работы. Хорошо, что я поняла это сегодня, пока еще ничего страшного не случилось. Всегда лучше уйти вовремя. |