Книга Всего один поцелуй, страница 25 – София Нэш

Джорджиана поправила лицевую сетку. Она знала с самого начала — им нельзя долго находиться рядом. Тогда одному придется уехать. И похоже, он намеревается остаться здесь надолго. Он отделит ее и ее семью от Пенроуза, как отделяют бесполезную солому от пшеницы.

И судьба не замедлила в мягком свете раннего утра подтвердить правильность ее мыслей, когда Джорджиана увидела сквозь дым будущее, приближающееся к ней: Куинна и его дочь, держащую за руку Грейс Шеффи.

— Вот ты где, Джорджиана, — произнесла графиня. На ее красивом лице появилась очаровательная теплая улыбка. — Мы почти потеряли надежду найти тебя, но я настояла, чтобы продолжить поиски.

Джорджиана поднялась и отставила в сторону дымящийся котелок, радуясь, что шляпа и сетка частично скрывают ее лицо.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Фэрли.

— Вскрывает ульи, милая, — ответил за нее Куинн. — Похоже, Джорджиана пытается поспеть за твоей любовью к сладостям.

Он наконец обратил на Джорджиану внимание, но она заметила — на самом деле его смущенный взгляд направлен куда-то за ее плечо.

— Джорджиана, — продолжила графиня, — Ата высказала безумное пожелание, чтобы мы устроили в Пенроузе бал. Но конечно, мы не можем принять решение без твоего согласия.

Куинн усмехнулся и посмотрел на дочь:

— Грейс пытается быть дипломатичной. На самом деле идея принадлежит вот этой девочке.

— Хм, — тихо ответила Джорджиана, осторожно снимая шляпу и сетку, — на самом деле вам ведь не нужно мое одобрение. Если Куинн согласен, конечно, вам следует организовать бал. Это замечательная идея.

— Я же говорила вам, Джорджиана согласится! Она всегда готова поучаствовать в веселье, — вклинилась в разговор Фэрли. — Она даже выкапывала для меня червей и научила рыбачить.

— Нужно будет сделать совсем немного, Джорджиана, — продолжила Грейс, поглаживая кудри Фэрли, — я уверена, Розамунда с радостью займется цветами — ты знаешь, как здорово у нее это получается. И я закажу оркестр из города, если ты захочешь.

— Похоже, все уже продумано, и мне совершенно ничего не нужно будет делать, — вымученно улыбнулась Джорджиана. — Я страшно тебе благодарна, Грейс.

Повисла неловкая тишина. Куинн наконец посмотрел ей в глаза:

— На самом деле нам нужно обсудить кое-что еще. Ты должна заняться увеселительными мероприятиями.

— Какими еще увеселительными мероприятиями, папа?

— Для ежегодного праздника урожая в Пенроузе, конечно.

— Что?! — изумленно воскликнула Джорджиана.

— Только не говори мне, что ты покончила с этим традиционным праздником, — ответил он.

— В последний раз его проводили лет десять назад, когда отец Энтони еще был жив.

— Какие такие увеселения? — возбужденно повторила Фэрли. — Ты не говорил мне ни о чем, кроме бала, папа.

Он смотрел Джорджиане прямо в глаза, и она чувствовала себя неловко.

— Ну, я подумал — немного приключений никому здесь не помешает. Не правда ли, Джорджиана?

— Приключения — это всегда хорошо, — прошептала она, тронутая тем, что он запомнил ее совет.

Он посмотрел на свою прелестную дочь:

— В Пенроузе всегда проводился праздник перед уборкой урожая. На нем радовались щедрости летних месяцев и, похоже, в древние времена задабривали богов. Разжигался большой костер, и проводились конкурсы на ловкость, и на лучшие овощи, варенье, мед, и…

— Я бы очень хотела судить медовый конкурс, Джорджиана, — перебила Фэрли.

— Так и будет, если твой отец согласится.

— А ты что думаешь, Грейс? — улыбнулся он графине. — Пожалуй, я разрешу Фэрли возложить на себя эту тяжелую ответственность, если ты сможешь уговорить ее закончить прекрасную вышивку, которую вы начали.

Девочка скуксилась…

Грейс засмеялась:

— Моя милая Фэрли, ты такая же, как и все остальные леди. Тебе нужна подходящая награда. И у меня есть, что предложить. — Грейс подняла свои невероятно длинные ресницы и подмигнула Джорджиане. — Мы просто устроим соревнование по вышиванию. И победитель получит приз. Я думаю, понравившаяся тебе нитка жемчуга подойдет?

Фэрли широко распахнула глаза, схватила графиню и потянула по направлению к дому:

— Пойдемте же, нам нужно работать. Вы сказали, что покажете мне французское плетение и… — Голос девочки смешался со смехом графини, безуспешно пытавшейся замедлить их поспешный уход.

— Куинн, Джорджиана, простите меня, — на ходу обернулась Грейс, — я доложу вам о наших успехах за ужином.

Теперь только жужжание пчел нарушало тишину.

— Хм, — начал Куинн, — полагаю, мне следует пойти с ними, пока Фэрли не уговорит Грейс добавить к бусам еще и сережки.

Джорджиана, забыв о шляпе с сеткой, быстро повернулась к нему спиной и снова подобрала котелок.

— Конечно. — Она была рада уже и тому, что он не начал опять извиняться. Она не выдержала бы этого.

Но она не услышала удаляющихся шагов. В воздухе висело напряжение, не менее плотное, чем дым от котелка, в который она добавила торфа.

Джорджиана подняла верхнюю стенку улья, снова выкурила пчел и осмотрела соты. Она попробовала вытащить рамку с покрытой коркой подложки, но та застряла. Скорее всего, потому, что Джорджиана не могла заставить себя быть аккуратной, когда Куинн стоял за ее спиной и смотрел.

Вторая пара рук взялась за рамку и помогла ее вытащить.

— Позволь мне присоединиться. Где нож?

— Тебя ужалят.

— Возможно, — пожал он плечами, — а возможно, и нет, если пчелы здесь хоть чуть-чуть похожи на португальских.

Она наконец осмелилась встретиться с ним взглядом. Его зрачки расширились, и оттенки коричневого в зеленых глазах исчезли.

— Однажды летом я снял с Синтией коттедж, чтобы Фэрли порезвилась на природе. Мы должны были ухаживать за пчелами владельца — его страстью.

Она дала ему нож и подставила поддон.

— И тебя ни разу не ужалили?

— Похоже, пчелы не возражали против моего запаха.

Конечно, нет. Розмарин очень нравится пчелам.

— Ты раньше не говорил о своей жене. Я так и не сказала тебе, с какой печалью мы узнали о твоей потере. Насколько мне известно, она была очень красива и предана тебе. — Она закусила губу. — Мне… Мне очень жаль, Куинн.

Он закончил распечатывать соты и вернул рамку на место.

— Сколько еще?

Его отказ принять соболезнования сказал Джорджиане все. Очевидно, он до сих пор тоскует по жене.

— Все, кроме последних двух, — ответила она, добавляя дыма.