Онлайн книга «Прелестная беглянка»
|
Она и так знала, без слов, что должна последовать за ним, и она последовала и вошла в холл с таким ощущением, что ее ведут на казнь. Лакей открыл перед ними дверь кабинета. Петрина вошла, граф молча проследовал за ней — раздался лишь звук закрываемой двери. Положив счет на письменный стол, граф с минуту глядел на него. Сердце Петрины билось так густо, что она опасалась, как бы он не услышал его стука в наступившей тишине. Наконец граф резко сказал: — Я желаю, чтобы вы все объяснили! Петрина на мгновение замерла. — Это... чтобы... спасти вас, — едва слышно вымолвила она. — Спасти меня? Что вы хотите этим сказать? — Леди Изольда... заплатила газетному репортеру, чтобы он напечатал... кое-что неприятное о вас. Граф был искренне изумлен: — Да о чем вы? Я ничего не понимаю! — Я... правду говорю, — ответила несчастная Петрина — Я нашла мистера Николаса Торнтона в саду в тот день, когда у вас обедал принц-регент. — Николас Торнтон? Кто такой? — Это репортер из «Курьера». — Вы говорите, он был в саду? Почему же вы не позвали слуг, чтобы они вышвырнули его прочь? — Он мне сказал, что леди Изольда заплатила ему десять соверенов и за это он должен был сообщить... когда она уедет из Стэвертон-Хауса... А она собиралась сделать это после... отъезда... других гостей... под утро. — Вы говорите правду? — А зачем мне лгать? — А почему ее вообще заинтересовала вся эта история с репортером? Немного помолчав, Петрина ответила: — Леди Изольда полагала, что это... заставит вас сделать ей предложение... И он тоже так думал. Граф издал восклицание, которое было очень похоже на сдавленное ругательство. А затем придирчиво осведомился: — А зачем вам и этому репортеру понадобилось устраивать фейерверк уже совсем в другом месте Лондона? — Я... я ему предложила другой материал... — заикаясь, продолжала Петрина. — Ему необходимо было написать статью. От этого зависела его карьера. Граф взглянул на счет, словно не веря своим глазам, и тихо сказал: — Тогда, значит, вы заранее знали, что у герцога Рэнлэга будет свидание с мадемуазель Вуврэ. Каким образом вам это стало известно? Наступило неловкое молчание. Потом Петрина очень тихо ответила: — Я... подслушала кое-что из слов герцога... в Воксхолл-Гарденс. Граф чуть не сорвался на крик: — Когда вы ездили в Воксхолл-Гарденс? — Однажды вечером... меня туда... пригласила... Клэр. — Зачем? — Она знала, что мне хотелось... послушать, как поет мадемуазель Вуврэ. — Вам было известно, что она имеет ко мне некоторое отношение? — Д-да! Граф плотно сжал губы: теперь ему стал понятен смысл всего происшедшего. Зная, где будет герцог в тот вечер, когда граф уедет в Виндзорский замок, они с Николасом Торнтоном составили план, который, как она пообещала репортеру, даст ему хороший сюжет для статьи. Наступило долгое молчание. У Петрины опять гулко билось сердце, губы пересохли. Затем неожиданно граф со всей силой стукнул кулаком по столу так, что она вздрогнула. — Проклятие! — воскликнул он. — Это просто невыносимо! Я должен терпеть ваше любопытство и вмешательство в мою личную жизнь!.. Он посмотрел на Петрину; глаза у него почернели от гнева. — Как посмели вы вести себя таким образом? — бушевал он. — Кто вам дал право совать свой нос в мои дела, да еще с каким-то репортеришкой! — Я... сделала это... чтобы спасти вас. — А кто вас просил об этом?! Петрина ничего не ответила, и он опять закричал: — Кто бы мог подумать, что мне придется терпеть такое от сопливой девчонки, живущей под моей крышей! Да из одного чувства приличия она даже думать о таких вещах не должна! Граф так увлекся своей гневной речью, что полностью утратил самообладание. — С тех самых пор, как я вас узнал, вы проявляете нездоровое любопытство к вещам, которые вас совершенно не касаются, и, с точки зрения человека здравомыслящего, этот интерес просто отвратителен! — Тут он перевел дух и торжественно закончил: — Меня ужасает ваше поведение, и, уверяю вас, я приму, и немедленно, самые строгие меры, чтобы пресечь все ваши попытки бесстыдного вмешательства в мою жизнь! Голос графа, казалось, отражался от стен с утроенной силой. Петрина едва слышно прошептала: — Извините... что... рассердила вас. — Рассердила?! — повторил в бешенстве граф. — Вы меня не рассердили, вы меня возмутили! Убирайтесь с моих глаз! Он сказал это с такой яростью, что Петрина, слабо вскрикнув, бросилась бегом из библиотеки; стремительно пересекла холл и спустилась по ступеням портала. Лошадь и грум по-прежнему ждали ее у подъезда. Грум подсадил девушку в седло, и она поскакала по дороге через Парк-Лейн в Гайд-парк. Петрина понятия не имела, куда ехать. Все, что она хотела, — бежать от гнева графа, от его яростного голоса, заставившего ее содрогнуться, будто он ее ударил. Она повернула лошадь в сторону более глухой части парка и поскакала, не разбирая дороги, забыв даже о том, что за ней следует грум Ей казалось, что мир перевернулся и вокруг нее — одни руины. Как несправедлив, как груб с ней был граф! Он совсем не понял, что все свои поступки она совершала ради его же блага! И вместо благодарности он прогнал ее! Постепенно чувство обиды сменилось негодованием. Теперь уже заявил о себе ее строптивый характер: она больше не чувствовала себя подавленной и униженной, но, наоборот, готовой защищаться и наступать. Поведение графа теперь вызывало у нее сильнейшее недовольство. И, проезжая по мосту через Серпентайн в направлении к Роттен-Роу, Петрина не переставала повторять про себя, что граф и несправедлив, и неблагодарен. Погруженная в свои мысли, она вздрогнула от неожиданности, услышав рядом с собой голос: — У вас очень задумчивый и серьезный вид, прекрасная мисс Линдон. Я у вас все еще в немилости? Петрина повернулась и увидела, что рядом с ней на лошади едет лорд Роулок. Говоря это, он сорвал с головы шляпу и показался Петрине таким красивым, что она решила не упускать возможность отомстить графу. — Доброе утро, лорд Роулок! — сказала она очень любезно. — Вы были со мной так жестоки! — пожаловался он. — Однако надеюсь, что как бы я ни провинился перед вами, вы мои грехи ныне отпускаете. — Ну это... не то чтобы грехи, — несколько замялась Петрина, — это все из-за моего опекуна... |