Книга Хроника Страны Мечты. Снежные псы, страница 68 – Эдуард Веркин

— Он стоял рядом с окном, — закончил Гобзиков.

И снова умолк, растерянно поглядел на Лару.

— Так что же мне теперь… Мне теперь еще и гвоздичника ожидать?

— А первой твоей ассоциацией на «рыбы-убийцы» была акула, — напомнила Лара.

— То есть не только гвоздичник, — обиженно фыркнул Гобзиков, — но и акулы… Здесь есть акулы?

— А кто ж их знает, — Лара снова наклонила бутылку, — может, и есть. Если там они есть, то почему им тут не быть? Ведь все, что у нас здесь… — Лара постучала себя по голове, — и все, что тут, — все может быть. Все.

Лара докапала в бак слезы, заткнула бутылку пробкой и принялась заворачивать горловину. Кипчак забрался в багажник.

— Ну, я такое тоже слышал, — сказал Гобзиков. — Мир ограничен фантазией, это известное утверждение, правда, не помню, кто сказал. Человек не может придумать ничего такого, что бы не существовало в действительности. И если человек может придумать кентавра, то кентавр тоже реален.

— Точно. Так что своего гвоздичника ты вполне можешь здесь встретить. И всех остальных тоже. Ладно, по коням! Пора спешить. Пора…

— Уже близко? — спросил Гобзиков.

Лара поежилась. Вопрос прозвучал неправильно. Жутко. Уже близко? Близко. И не повернуть.

— Остались бы в пуэбло, поставили бы памятник, — с тоской произнес Кипчак. — И тебе, Лара, поставили бы памятник, за заслуги перед народом гномов. А потом мы бы встретились с моими сподвижниками, я вам про них говорил. Они грозны и бестрепетны…

— Успеем встретиться, — перебила его Лара. — Гарь видели?

Дым они видели совсем недавно — из-за горизонта поднимался ровный, как будто отполированный, черный столб.

— Видели, — кивнул Кипчак, — и что?

— Деспотат горел.

— Деспотат? — Кипчак выглянул из багажника. — Горел Владиперский Деспотат?

— Ага, — подтвердила Лара. — Он, родимый.

— Жалко… — Кипчак подвигал ухом. — Жалко, что сгорел. Было великое государство. Но даже если он сгорел, то что? Мы же не тушить его летим?

— Те, кто нам может помешать, как раз там.

— Горят? — уточнил Гобзиков.

— Скорее поджигают. Так что у нас есть время. Мы можем проникнуть в их логово, пока они заняты. Вряд ли там серьезная охрана…

— Для чего время? — завозился Кипчак. — Куда проникнуть? Кто занят?

— Кипчак, не спрашивай.

— Слушаюсь! — Кипчак вытянулся по стойке «смирно» в багажнике. — Слушаюсь не спрашивать.

И я, подумал Гобзиков, я тоже не буду спрашивать. Зачем? Все равно ничего не поменять. Все к одному. Дорога. Судьба.

Гобзиков улыбнулся.

— Достань теплую одежду, — велела Лара.

— Зачем? — удивился Кипчак.

— Затем, что скоро станет холодно.

— Слушаюсь, — повторил Кипчак и принялся выгребать из багажника одежду — пальто, свитера, шапки.

Гобзиков скептически поморщился.

— Все, что удалось раздобыть, — развела руками Лара. — К зиме здесь не очень-то привыкли. Так что наряжайтесь.

Одежда оказалась теплой, но почему-то женского покроя. Узкие плечи… ну и все остальное. На Гобзикова налезло длинное пальто из чего-то сильно напоминавшего войлок. Валенковое пальто, расшитое игривыми розочками. Гобзикову такая одежда не очень пришлась по вкусу, но ничего более подходящего не нашлось. Он забрался в это пальто и перевязался легкомысленным полосатым зеленым шарфом. На голову Гобзикову пришлось и вовсе что-то несуразное — девичья мохнатая шапка, сшитая, как ему показалось, из десяти, а то и больше кроликов. Шапка перевешивала, и со стороны Гобзиков сделался похож на одуванчик. Он посмотрелся в зеркало заднего вида и остался собой недоволен. В таком прикиде отправляться в героическую экспедицию…

Зато его одобрил Кипчак.

— Здорово. Шапка деловитая. Давай потом поменяемся, а? Ты мне шапку, а я тебе красные сапоги.

— Какие еще сапоги? У тебя есть красные сапоги?

— Нет. Но они у меня будут.

— В Алмазной Орде? — уточнил Гобзиков.

— Ага.

Кипчаку тоже досталось пальто. В плечах оно ему пришлось впору, однако длина несколько подкачала. Раза в два. Полы волочились за Кипчаком шлейфом, острые плечи торчали к ушам, а на голове возвышалась треугольная кожаная пилотка. В результате освоения этого гардероба Кипчак стал походить на графа Дракулу, который ни с того ни с сего вдруг стал коротышкой. Комично.

А Лара как всегда выглядела на все сто пятнадцать. Длинный, до пяток, черный плащ, красный шарф, черный вязаный берет, солнцезащитные очки. Красиво.

— Теперь уже близко, — сказала она. — Тут скоро горы должны показаться, рванем через них.

— Горы… — с почтением просопел Кипчак. — Я никогда не был в горах. Предлагаю залететь на самую высокую и водрузить там…

— Кипчак, — укоризненно перебила Лара, — давай потом, а? Сначала дела. Держитесь покрепче, тут уж совсем рядом.

— Откуда ты знаешь? — спросил Гобзиков.

— Чувствую, — ответила Лара.

Гобзиков быстренько влез в седло, Лара лихо запрыгнула за руль. Воздухолет пошел на взлет, тундра, исстрелянная мелкими, крупными и средними озерами, осталась под ногами, и где-то через полчаса действительно стало холодно.

Показались горы. Резко, точно выскочили из-за горизонта и растянулись гармошкой. Гобзикову даже показалось, что они обступили их кольцом. Зеленая тундра, ползущая под стабилизаторами, сменилась каменистой равниной с редкими разноцветными лишайниками, затем равнина задралась к небу, и Гобзиков в очередной раз убедился, что в мире есть красота.

Аппарат тоже поднял нос, и они понеслись вверх, причем так быстро, что у Гобзикова заложило уши. Лара держала курс на высокий заснеженный пик, потом взяла вправо, и Гобзиков увидел, что она целит в узкий разлом, глубоко рассекший горную гряду.

В ущелье вошли на большой скорости, которая еще и увеличилась, потому что ветер оказался попутным. Собственно, даже не ветер, а мощный сквозняк. Он понес воздухолет вперед, Лара едва успевала лавировать между ледяными глыбами и выступающими камнями. В самых пугающих местах Гобзиков зажмуривался, обманывая себя тем, что закрывает глаза потому, что ветер слишком сильный.

Горы оборвались, и сразу началась белизна. И обступил холод. Гобзиков успел оглянуться: за спиной уносилась вдаль черная вертикальная полоса ущелья. Теперь все оттенки черного исчезли, остался только белый цвет. Внизу, вверху, повсюду. На мгновение Гобзиков утратил ориентацию в пространстве, потом, присмотревшись, понял, что тот белый, что под ними, чуть белее того, что над головой.

Аппарат все увеличивал скорость, и Гобзиков вперед не очень смотрел — боялся, что замерзнут глаза. Он сидел, вцепившись в деревянные ручки и уткнувшись лбом в плечо Лары. Воздух уже не свистел, уже выл и ревел, выдувая тяжелую гремящую ноту. За спиной, удивительно точно попадая в тональность ветра, орал боевую песню воинственный Кипчак.