Онлайн книга «Большая книга ужасов-33. Оттуда не возвращаются! Вкус твоей крови»
Но первой вернулась Дина. Посмотрела на Сергея и со вздохом сказала: — Какая же Света красивая! Голос ее дрогнул, и Сергей торопливо заметил: — Не красивее тебя! — Правда? Сергей кивнул, и Дина просияла. А Гришка подумал, что Зимина все-таки дурочка — мишура для нее важнее сути. Впрочем, она добрая в отличие от Ленки. Прогонять отсюда Свету Лукьяненко Дине и в голову бы не пришло. Лена вернулась не скоро. Минут через пять, не раньше. Лицо ее казалось каким-то странным. Она ткнула в Сергея пальцем и громко заявила: — Слушай, зря ты это сделал! И уселась рядом с Диной. Больше против присутствия в мастерской Лукьяненко она не возражала. Карандаш внимательно осмотрел всю четверку. Указал Гришке, топтавшемуся у стола, на ближайший стул и сказал: — Ну что ж, не будем терять времени. Рассказывайте, с чем пришли. Сергей резко помрачнел и попросил Гришку: — Слушай, давай ты. Мне тошно об этом даже вспоминать, не то что говорить! Гришка проворчал: — Ну конечно, пусть в дурдом отправят меня! Я на этом много не потеряю, так? Лена фыркнула. Дина поморщилась: — Р-ребята, ну какие тут могут быть шутки? Гришка демонстративно отвернулся. Сергей тяжело вздохнул. Лена вдруг обнаружила занозу в большом пальце правой руки и срочно ею занялась. Дина вспыхнула от негодования и заявила: — Л-ладно, я начну! А т-ты, Сережа, если я что-то перепутаю, меня поправишь. Хор-рошо? Поправлять Дину Сергею не пришлось. В ее изложении вся его история прозвучала на удивление ясно и законченно. Карандашу Динин рассказ явно не понравился. Он долго рассматривал упорно молчавших ребят. Потом взял со стола холст и уставился уже на него. Сдвинул мохнатые седые брови и задумался. Любопытная Лена не выдержала первый: — Ну что, Иван Петрович? Вы ведь нечто подобное и ожидали, да? — Как вам сказать, — прокряхтел он. — Мне больше хотелось надеяться, что я ошибся… — В чем? — Ленка облокотилась о стол. Уложила подбородок на скрещенные кисти рук и таинственным шепотом заявила: — Признайтесь, вы ведь что-то о Сережкиной мачехе уже знаете? Иначе откуда эти вопросики, а? Гришка украдкой показал ей кулак. Парамонова пренебрежительно хмыкнула. Дина и Сергей молчали. Они ждали, что же скажет учитель. Сергей помалкивал и по другой причине. Он единственный видел: Светлана проснулась. Проснулась она уже давно, едва только они начали разговор. Еще до рассказа Дины. Обратить на это внимание друзей Сергей не решился. Он чувствовал себя виноватым перед девочкой. И не хотел для нее новых неприятностей. Кто знает, как отреагирует на ее пробуждение Ленка, с ее извечной вспыльчивостью? Запросто поднимет скандал и потребует, чтобы Светлана ушла. А Лапшин? Он в любую секунду может поддержать Парамонову. Эта парочка всегда так. Вечно ссорятся, но… Слишком уж они похожи друг на друга! Сергей мрачно усмехнулся: «Лучше им пока не знать, что Лукьяненко проснулась. На всякий случай». К тому же ему вдруг показалось: Светлана может им пригодиться. В чем? Когда? Непонятно! Абсолютно нерациональное чувство! Карандаш положил портрет Эльвиры на стол и неохотно сказал: — Ну хорошо. Рискну. Только учтите: все это пока что из области догадок. Может, я ошибаюсь… Друзья переглянулись и с жадным любопытством уставились на учителя. Карандаш, немного помолчав, начал: — Два года тому назад я был в Германии. Младший сын с семьей уже лет семнадцать там живет. Вот я периодически и наведываюсь. Когда по внукам соскучусь. Телевизор, как вы знаете, я не люблю. Времени на него жалко. Все эти бесконечные сериалы только отупляют. И к «ящику» излишне привязывают, я это по жене вижу. А вот новости не пропускаю… — Он помолчал минуту и грустно усмехнулся: — И вот, в гостях у сына, как-то раз я наткнулся на передачу о банде сектантов, разгромленной полицией. Они черной магией баловались. И ладно бы — теоретически! Ну, пусть бы они просто заклинания разучивали бы, травы курили, змей ели… Дина побледнела. Ленка брезгливо скривилась. Гришка демонстративно облизнулся, будто всю жизнь только и мечтал о змеином мясе. Карандаш поднял руку, требуя внимания, и строго сказал: — Это бы еще мелочи… — Ничего себе — мелочи! — хихикнула Лена. — Мелочи, — сурово повторил Карандаш. — Но эти подонки людей убивали! Большей частью детей. Кровь пили, ритуал у них такой, видите ли. На их совести почти триста человеческих жизней! Он окинул взглядом потрясенные лица семиклассников и угрюмо продолжил: — Большинство жертвоприношений приходилось на христианские праздники. На Рождество Христово, например, или на Пасху. Этим сектанты как бы перечеркивали все, сделанное Христом, и поддерживали в людях злое начало. Лена открыла было рот, но вопрос задать не успела — Гришка пребольно ткнул ее локтем в бок. Карандаш закончил: — Вот их и взяли. Практически всех. С поличным. Во время проведения очередного обряда. Да еще и часть этого ритуала на видеокамеру сняли. Кто-то из полиции в банду внедрился и расстарался. А вот вожака упустили. Молодую женщину. Она как сквозь землю провалилась! На пленке она есть, все входы и выходы из пещеры полицией были перекрыты, а найти ее так и не сумели. — Карандаш горестно усмехнулся: — Главное, никто из секты не смог толком сказать — кто она такая. Все искренне верили: она — выходец оттуда. Представитель темных сил на Земле! — И что? — Первой прервала затянувшееся молчание нетерпеливая Ленка. — При чем тут Сережкина мачеха? — Понимаешь, деточка, — глухо сказал Карандаш, — я ведь художник. И память на лица у меня особенная… — Он прямо посмотрел в лицо побледневшему вдруг Сергею. — Фотографию женщины, возглавлявшую секту в Германии, несколько раз по телевидению показывали. Крупным планом. Она же в розыске. Глаза у нее… такие и захочешь — не забудешь! Старый художник бросил нервный взгляд на портрет, по-прежнему лежавший перед ним на столе, и явно через силу выдавил: — На Сережином наброске — такие же глаза. Абсолютно! И выражение лица — то же самое. Пораженные ребята переглянулись. Лена изумленно воскликнула: — Вы считаете, что это — она?! Гришка как-то невнятно высказался. Дина сморгнула нечаянную слезинку и теснее прижалась к подруге. Ильин опустил голову. Карандаш отрывисто произнес: — Не знаю. Помню еще одну деталь: по словам сообщников, эта женщина — полиглот. Они не смогли сказать — есть ли какие-то иностранные языки, которых бы она не знала. |