Книга Странности любви, страница 28 – Дженна Питерсен

Тристану не хватало ее.

Забытая молодая женщина оперлась на подставленную ей руку, и он повел ее в дом, но едва ли осознавал, что делает. Его всецело поглотили неуместные мысли о Мередит.

Он сказал Девлину, что добивается ее, его мать пыталась сосватать Мередит ему в жены, так что надлежало играть свою роль. Но он надеялся, что его попытки защитить Мередит не будут иметь никакого отношения к другим сторонам его жизни.

Вместо этого он обнаружил, что думает о ней в самые неподходящие моменты. А ночи? Ну, сны сделались невероятно приятными. Ему стало трудно отрываться от них, пробуждаясь.

— Милорд?

Он вздрогнул, возвращаясь к действительности. Юная особа, которую он сопровождал в дом, выдернула свою руку. Он отпустил ее, и она, спотыкаясь, пошла прочь. Ее бровки раздраженно хмурились.

— Благодарю вас, милорд. Это был чрезвычайно приятный день, — произнесла она.

Он рассеянно кивнул. Перед его глазами стояло лицо Мередит. Улыбающееся. Смеющееся. Заставляющее забыть все беды, пусть даже на короткое время.

Война с самим собой была проиграна. Тристан должен встретиться с ней.

Он шел к лестнице, когда его остановил голос Филиппа:

— Тристан?

Он удивленно обернулся иувидел перед собой друга.

— Да? — спросил он.

— Ты не слышал, как я окликнул тебя, — сказал Филипп.

Тристан тяжело вздохнул. Это стало проблемой. Когда он думал о Мередит, все остальное переставало существовать. А ведь он был так близок к окончанию безумия, в которое превратилась его жизнь. Позволить чему угодно отвлечь его от задуманного было бы опасной ошибкой.

— Нет. — Он извиняюще пожал плечами. — Сожалею. Очевидно, я… отвлекся.

— Очевидно. — Голос Филиппа выдавал обеспокоенность, глаза ждали взгляда Тристана. — Мы не могли бы переговорить?

Тристан посмотрел на лестницу. Его, как матросов к поющим сиренам, неудержимо тянуло видеть Мередит.

— Нельзя ли немного обождать? Я надеялся взглянуть, как там Мередит… — Он едва не чертыхнулся. — Как там леди Нордем. Она уже два дня неважно себя чувствует.

Филипп сжал челюсти:

— Мне представляется, леди Нордем полностью оправилась, каким бы недугом она ни страдала. Я видел ее сегодня днем.

— Вот как? Очень хорошо, — успокоился Тристан.

— Она выходила из твоего кабинета, Тристан.

Эти слова взорвали окружающий его туман. Мысленно он пробежал глазами по тем вещам в своем кабинете, которые не должны были видеть ни Мередит, ни кто-либо другой из тех, кто был ему дорог. Весь обратившись во внимание, он указал Филиппу на дверь в малую гостиную.

Закрыв за собой дверь и убедившись, что в комнате нет ни гостей, ни слуг, Тристан бросил:

— Рассказывай.

Филипп вздохнул, очевидно, сожалея о том, что должен сказать. Сердце у Тристана упало.

— Я думаю, ее светлость обыскивала твой кабинет, — предположил Баркли.

Тристан опустился на ближайший диванчик.

— Что ты имеешь в виду? Зачем ей это? Филипп пожал плечами:

— Хотел бы я знать.

— Тогда почему такое обвинение? — В голосе Тристана появились резкие нотки, с этим он ничего не мог поделать.

Глаза у Филиппа широко раскрылись — он услышал гнев в голосе друга, но постарался не обращать на это внимания.

— Когда я начал задавать ей вопросы, было что-то в ее поведении и выражении лица, что убедило меня — она говорит неправду.

У Тристана зародилась надежда.

— А что она отвечала на твои вопросы? — спросил он.

— Она сказала мне, что после того, как у нее прошла головная боль, она решила почитать, но ошиблась дверью, когда искала библиотеку.

Надежда росла.

— И поэтому ты решил, что она обыскивала мой кабинет? — произнес Тристан. — О Боже, Филипп, а я уже почти поверил тебе. Ее объяснение вполне понятно. Обстоятельства сделали тебя излишне подозрительным.

Филипп смотрел на Тристана широко раскрытыми глазами:

— Это не подозрительность. Мередит Синклер что-то скрывает.

Тристан рассердился. Никогда раньше он так не сердился на своего друга. Но никогда раньше ему не приходилось защищать дорогую ему женщину от ужасных обвинений.

— Что она может скрывать? — озабоченно спросил он.

— Я не знаю, — сквозь зубы процедил Филипп. — Но когда я заговорил с ней о туфельке, которую нашел в саду после бала, было заметно, что тема ей крайне неприятна.

Сначала Тристан не понял, о чем Филипп ведет речь, потом вспомнил, что у них был такой разговор. Что-то о женской туфельке, найденной в кустах у дома.

— Но это какой-то вздор, — возразил он. Филипп помолчал, потом сказал:

— Могу я сказать кое-что не как твой помощник в делах, но как друг?

Тристан пожал плечами, не уверенный, что хочет услышать откровенное мнение друга.

— Я знаю тебя очень давно, — заговорил Филипп. — Я был товарищем в твоих мальчишеских проказах, видел, как ты изменился после смерти отца, и стал помощником в… — Филипп оборвал себя. — Ладно, я помогал тебе во всем, потому что мы были друзьями. Но ты ослеплен красотой и очарованием Мередит Синклер. И она знает это.

— Довольно! — Тристан грозно шагнул к Филиппу, тот отступил, и в глазах его внезапно появился… страх. Этого было достаточно для того, чтобы умерить гнев Тристана. — Зачем ей понадобилось бы обманывать меня?

— Огастин Девлин проверял тебя почти год. — Филипп взглянул на Тристана и тут же отвел глаза. — Он пытается вызнать, можно ли тебе доверять, можно ли допустить тебя в свое окружение, позволить узнать, кто стоит за ним.

Тристан сердился. Он хотел этого больше всего на свете.

— Да.

— Что, если… — Филипп колебался, и это раздражало Тристана. — Что, если Мередит — часть этой проверки?

Тристан непроизвольно сжал руки в кулаки.

— О чем ты?

Филипп низко склонил голову.

— Что, если Мередит работает на Девлина? Она оказывает на тебя такое действие, как ни одна другая женщина, насколько мне известно. Что, если она — еще одна проверка? — задавал он вопрос за вопросом. — Она не старалась войти к тебе в доверие?

Тристан бросился к буфету, плеснул в бокал виски и одним глотком проглотил его. Он вспомнил, как Мередит много раз расспрашивала его о самых сокровенных желаниях, о том, чем он занимается. Он-то думал, что это объясняется их давними отношениями и новым возникшим между ними притяжением. Но теперь…

— Что за вздор! — сказал Тристан с меньшей уверенностью, чем ему хотелось бы.