Онлайн книга «Дагги-Тиц»
|
А этой ночью Строительный Вал открылся ему во сне. Была улица по-прежнему пуста, но без тревоги, с солнечными пятнами на бетоне, с тенями клочкастых облаков на шиферных и железных скатах. А на трубе по-прежнему сидел черный котенок. Вроде бы уже знакомый. Поэтому Инки проснулся с осторожной улыбкой… И сразу вспомнил про муху! И обрадовался. Потому что Дагги-Тиц, как и вчера, качалась на маятнике. — Привет! — Дагги-тиц… — сказали то ли часы, то ли муха, то ли они вместе… — Сосед! — позвала через дверь Марьяна. — Подымайся, завтракать пора… А потом посидел бы за учебниками, через две недели в школу… — Ага, бегом через главный базар… — Опять на троечках поедешь… — Тебе-то что! — Ох и колючка ты, Сосед… — Марьяна почти всегда звала его так — Сосед. Потому что он был Инки только для себя (и еще для двух человек, но об этом позже). А обычное свое имя — Кеша, Кешка, Кешенька — он терпеть не мог с детского сада. Там однажды их группа посмотрела по телику мультфильм про придурковатого попугая Кешу, и… сами понимаете, какая после этого у пятилетнего воспитанника Гусева началась жизнь. Он в ответ не ревел, не дрался, не жаловался. Просто закаменел и перестал отзываться на прежнее имя. Пусть уж лучше «Гусев» или даже «Гусак». Или «Ин-но-кен-тий», как принялась в отместку за его упрямство звать Гусева воспиталка Диана Ивановна (иначе — Диванна). Он не считал свое полное имя плохим. Но оно казалось чересчур длинным и неудобным, как взрослые штаны и пиджак для пацаненка-дошкольника. Вот в дальнем будущем, когда станет Иннокентием Сергеевичем, все окажется на месте. А пока… А пока ему хватало прозвищ. В первом классе стал он не Гусь, не Гусенок, а Морга́ла. Из-за того, что иногда дергался у глаза нервный пульс и казалось, что Гусев начинает сердито подмигивать. Он сносил прозвище терпеливо. Куда деваться-то? Такое морганье было у него с самого рожденья. Мать говорила, что это какие-то «последствия». Сперва даже показывала «Кешеньку» врачам, а потом оставила это дело. Мол, не смертельно же… Затем появилось другое прозвище — Смок. Чуть позже его настоящего, почти никому не известного имени Инки. А Инки — потому что появилась Полянка. Это было во втором классе. Там, во втором «Б», Моргалу не очень дразнили и обижали, но и не очень-то любили. И приятелей не водилось. Потому что гонять футбол он никогда не хотел, накрученного (и вообще никакого) мобильника у него не было, на физкультуре он вел себя неуклюже (хотя, казалось бы, худой и гибкий), про фильмы-страшилки и диски-игрушки ни с кем не разговаривал. Ходил всегда такой, будто вспоминал что-то. Ну и «фиг с им»… Но перед весенними каникулами пришла в класс новая девочка. На просьбу Анны Романовны «скажи нам всем, как тебя зовут» тихо сообщила: «Поля Янкина». Была она не то что некрасивая, но какая-то слишком незаметная. Бледная, рыжеватая. Одно только отличие: горстка мелких веснушек на щеке у подбородка. Словно кто-то выпалил в нее из стеклянной трубки маковыми зернышками. Но зернышки не очень бросались в глаза. А голос у новенькой был всегда негромкий. В общем, тоже «фиг с ей». Может, поэтому несколько раз Янкина и Моргала переглянулись с некоторым интересом. Или с пониманием. А вскоре случилось, что Димка Хрюк и Федька Бритов по прозвищу Майор вдвоем потянули на Гусева. Мол, будто бы в столовой он сел на Хрюково место и тем самым испортил Димке аппетит. А он сам, что ли, сел? Дежурная учительница посадила, потому что его, Гусева, место оказалось занято каким-то дебильным четвероклассником. Он, Гусев, так и объяснил это Хрюку и Майору, но тем ведь не объяснений хотелось, а повыпендриваться за счет не очень-то боевитого Моргалы (хотя раньше они к нему ничего не имели). Моргала это понял и после новых претензий сказал, чтобы эти двое катились… ну, понятно куда. И приготовился отмахиваться (а что делать-то?). Происходило это в закутке у столовой, где дверь в посудомойку. Место малолюдное, едва ли кто-то в нужную минуту придет на помощь, окажется рядом. Но… оказался. Оказалась то есть. Неизвестно почему возникла здесь Янкина. Плечом отодвинула Хрюка, заслонила Гусева от Майора, сказала тихонько: — Сильные, да? Двое на одного… — А ты мотай отсюда, пятнистая! — тут же взвинтился Майор, а Хрюк обещающе засопел. Янкина не стала «мотать». Отодвинула Хрюка еще на шаг, а Майора легко развернула к себе спиной, хлопнула его между лопаток. — Иди давай… Гуляйте оба. И они… пошли. Правда, Майор, обернувшись, выговорил: — Чокнутая какая-то… А Хрюк добавил сквозь сопение: — Жених и невеста… — Это было невероятно глупо и даже… несовременно как-то. В нынешние дни так не дразнится никто… — Иди-иди, — опять сказала Янкина. Гусев слегка удивился, что ничуть не стыдится происходящего — того, что за него заступилась девчонка. Только зашевелилась в нем пушистая благодарность и… начал вздрагивать сосудик у глаза. Янкина, не сказавши ни слова, приложила прохладный палец к этой беспокойной жилке. И та сразу успокоилась. А Гусев увидел совсем близко лицо Янкиной. Серые с чуть заметной зеленью глаза, вздернутый нос, горстку веснушек. И он… взял и потрогал мизинцем эти веснушки. Янкина чуть-чуть улыбнулась: — Они не стираются… — И не надо. С ними хорошо… — сказал Моргала и опять нисколько не застеснялся. Янкина спросила: — Гусев, тебя как зовут? Видимо, она никогда не слышала его настоящего имени. Он насупился, но ответил сразу: — Ин-но-кен-тий… Только это имя какое-то… — Какое? — Она тревожно шевельнула рыжеватыми бровками. — Как штабель из ящиков… нагромождение… — проговорил он и стал смотреть в пол. И признался: — А «Кешку» я терпеть не могу… Она кивнула: понимаю, мол. И взяла его за пальцы. — А можно ведь придумать другое имя. Которое нравится… — Какое? — выдохнул он. И тепло растеклось по всему его существу, от волос на затылке до ногтей на ногах. — Например… Инка. Сокращенно от Иннокентий, только без нагроможденья… «А ведь правда!» — подумалось ему. Звучало совсем не плохо. И напомнило передачу про завоевание Америки: там были храбрые индейцы-инки… Но тут же Гусев насупился: — Дразниться будут. Скажут: девчоночье имя. Будто от Инны… — Вовсе не девчоночье. Бывают у мальчиков и девочек одинаковые имена: Шура, Женя, Валя… — Да знаю я… Только это ведь не вдолбишь Хрюку и Майору… — А тогда знаешь что? Можно… Инки. Будет немного по-иностранному. Как Джонни или Томми… Он ощутил, как новое имя сразу приклеивается к нему. Вернее, даже впитывается в него, будто сок в пересохший стебель. |