Онлайн книга «Дагги-Тиц»
|
Борька ощетинился: — А чего такого! Там же не только те, кто сажал невиноватых. Они и со шпионами борются. Знаешь, сколько немецких разведчиков во время войны переловили! Лодька знал. И «ничего такого» к Моргалову не ощутил. Подумал только: «Понятно, почему Клим живет в «Реконструкторе»… Кстати, и другие «дворцовские» жили не худо. У Аркаши родители работали в большом тресте, у Эдика в горисполкоме, у Агаты отец служил каким-то начальником на пристани. Только Стасин папа был «рангом пониже» — мастер на Судостроительном заводе. Так или иначе, у каждого отцы были живы и на свободе. Кроме Борьки и Лодьки… А Борька вдруг засмущался снова, ссутулился и проговорил: — Слушай, Лодь, ты не скажи случайно Климу и другим ребятам про моего отца. Я им объяснил, что он погиб в сорок первом на фронте… Он ведь и правда мог погибнуть, тогда многих арестованных посылали в штрафбаты… — Ну… ладно. Ты тогда тоже не проговорись. Про моего… Борька помолчал, пнул коленом раздрызганный портфель и признался: — Понимаешь… я уже проговорился. Так получилось. Клим спросил: «Кто Лодин папа?», а я сказал: «Он моряк, на войне ему повредило руку». Он спрашивает: «Значит, сейчас не плавает? А чем занимается?» Я не придумал, что ответить и говорю: «На севере работает». Клим сразу: «В лагере, что ли?» А я: «Нет, живет под Салехардом»… Ну, а он: «А, значит, в ссылке…» — Боря, ты полный идиот, да? — не сердито, даже ласково спросил Лодька. — Ну почему?! Я подумал: может, это даже на пользу. Вдруг Клим что-нибудь узнает через отца и тот постарается помочь… Моему-то уже никто не поможет, а твоему — вдруг?.. — Правда идиот, — укрепился в диагнозе Лодька. — А чего ты перепугался-то? — спросил Борька уже без виноватости. — Все равно там про Сергея Григорьевича все известно. А ребятам Клим не скажет ни словечка… — А я и не перепугался! Мне отца стыдиться нечего, я за него кому хочешь морду набью! — Набей мне, — покаянно попросил Борька. — В самом деле идиот… Надо отдать Климу Моргалову должное: он ничем не показал, будто что-то знает про Лодькиного отца. И относился к Лодьке так же дружески, как и раньше. Даже заступился за него перед Борькой, когда случился жесткий, испортивший Лодькино настроение спор. Было это после воскресной репетиции, двадцать второго апреля. Всей компанией шли из Дворца по улице Ленина, в сторону Стасиного дома. Совсем уже было тепло, набухали почки, летали бабочки. Когда миновали Спасскую церковь, Лодька весело сообщил: — А вот в этом доме мы с Борьк… Боречкой Аронским мучились первые годы школьной жизни. — Ага. Меня там однажды в подвал посадили за плохое поведение, — подтвердил Борька. — А вот нынешние мученики, — сказала Стася. — Чего это они страдают в выходной? — Ленинский праздник, наверно, — догадалась Агата. Из дверей полутораэтажного здания школы номер девятнадцать выскочила стая мальчишек и девчонок. Гвалтливые, как воробьята. И стали разбегаться. — Смотрите-ка, Лёнчик, — томно обрадовалась Агата. — Лёнчик, здравствуй… Он остановился. — Здравствуй…те, — весело сказал он всем, но в первую очередь Агате (видимо, они были знакомы). Глаза, которые на сцене казались черными, теперь были темно-синими. И отражали полуденные солнышки. Лёнчик был одет так же, как тогда, на концерте, только на голове большущая (совсем не подходящая для него) кепка с поломанным козырьком, а поверх матроски легонькое серое пальтишко. Оно было распахнуто. Лодька вспомнил, как во втором классе тоже распахивал пальто, чтобы в своем куцем костюмчике не выглядеть тонконогой девчонкой. Но Лёнчик, наверно, расстегнулся не поэтому. Хотел, чтобы все видели его шелковистый алый галстук. — Только что в пионеры приняли? — сообразила Агата. — На ленинском сборе, да? Лёнчик улыбался смущенно и счастливо. — Да! Мне девять лет будет еще только летом, но сказали, что уже можно, если кто учится без двоек. Потому что в дружине мало пионеров. — А ты, наверно, круглый отличник? — сказала Стася. — С твоими талантами… — Вовсе нет! Но двоек тоже нету… — Он был радостно откровенен. — А отличникам давали, кроме галстуков, пионерские значки. Но всем их не хватило… Лодька расстегнул суконную курточку. Галстука на нем не было (кто их носит в конце седьмого класса!), но пионерский значок все еще блестел на лацкане пиджака. Лодька отцепил его, слегка нагнулся. — Лёнчик, держи… Давай пристегну. Это тебе от нашей драмкружковской бригады. — Спасибо… — Глаза стали, как синие лампочки, губы растянулись. — Ой… а ты как без него? — Как-нибудь. Мне осталось ходить в пионерах два месяца… — Спасибо, — повторил Лёнчик, оглядывая каждого. Потрогал пристегнутую звездочку с костром костяшкой большого пальца. Снова остановил глаза на Лодьке. Тот, чтобы не случилось неловкого молчания, спросил: — Ты почему больше не выступаешь со своим номером? По-прежнему весело Лёнчик объяснил: — Потому что не хочу. Получится, будто хвастаюсь своей памятью, а чего тут такого… Это меня наша учительница Елена Петровна тогда заставила, привела во дворец… Ох, а сегодня опять заставляет. Чтобы на вечернем концерте… — Вот и давай… — ободрил его Клим. — Придется… давать. Только я буду не с цифрами, а с книжкой. Взгляну на какую-нибудь страницу, а потом прочитаю наизусть. — Как это у тебя получается? — радостно удивился Аркаша. Лёнчик сказал без всякого самодовольства, озабоченно: — Сам не знаю… Зато больше никаких способностей нет… — Мне кажется, вполне хватает и этих, — вежливо вошел в разговор Эдик. — А ты, Лёня, уверен, что ни разу не ошибешься? — Кажется, уверен… Я вечером тренировался на старинной книжке писателя Куприна и даже ни одной «яти» не пропустил… — Уникальный талант, — подвел итог Клим. — Ладно, пошли, ребята… Лёнчик, до вечера, мы будем на концерте. — Ни пуха тебе, ни пера, — добавила Стася. — Ага… спасибо… — Сказать большим ребятам «к черту» Лёнчик, видимо, не решился… Слова Лёнчика про книгу Куприна подтолкнули Лодькину память к другой стариной книге. На ходу он дернул Борьку за рукав. — Слушай, когда ты заберешь у бабки Каблуковой Капитана Мариетта? Я боюсь Льву Семенычу показываться на глаза. Это было вранье, Лев Семенович про книгу не вспоминал. Но Борьке-то надо совесть иметь! Волынит столько времени! — Да заберу, заберу… — скривился Борька. — На днях… — А что за капитан Мариетт? — заинтересовался Клим. |