Онлайн книга «Струна и люстра»
|
Мальчишка, видимо, спиной ощутил наше появление. Сказал, не обернувшись: — Привет. — Привет, Май. У нас гость… Тогда ее брат Май оглянулся. Посмотрел на меня. И сказал, как Света: — Здравствуй. — Здравствуй… — выдохнул я. Имя его не показалось мне странным. Наоборот, я сразу ощутил, что оно очень подходящее для этого мальчишки. Он был похожий на сестру. В общем, обыкновенный… Только в этой обыкновенности и в том, как он смотрел, было что-то такое… ну, такая ясность, что я… В общем, если бы у меня вместо груди был шкафчик, я бы в один миг растворил нараспашку обе дверцы. Навстречу этому Маю. С готовностью сделать для него, все, что он хочет, и с жалостью, что сам я не такой. Конечно, это длилось только секунду-две. Но теплота в моем «шкафчике» с того мига осталась навсегда. — Май, это Грин, — сказала Света. Он, как и сестра, не удивился моему имени. — Здравствуй, Грин… Это, как писатель, да? — Да, — согласился я и понял, что не чувствую неловкости. Было только желание подольше оставаться со Светой и Маем. Через плечо Мая я посмотрел на песчаную постройку. Решился на вопрос: — Это что? — Это такой старинный собор, — охотно отозвался Май. — Морской. Кафедраль де ла мар. В пятнадцатом веке в Испании жил зодчий Хосе Энрике Навеганте. Он хотел построить собор на высоком берегу, чтобы моряки видели его издалека и чтобы на нем горел огонь, как на маяке. В общем, храм, который всегда помогает мореплавателям. Можно молиться о безопасности и правильно выбирать путь… Но Хосе Энрике успел только сделать чертежи и умер… Эти чертежи были потеряны, да оказалось, что не совсем. Недавно я наткнулся на них в Информатории, ну и вот… Пусть будет хоть маленький, но все же построенный храм… — Май у нас по уши в архитектуре, — сказала Света. Без усмешки, ласково даже. И он согласился, только с поправкой: — По макушку… — Закончил уже? — спросила Света. — Почти… Надо фонарь еще… — Май на коленках обогнул маленький песочный собор — удивительно красивый, с острыми сквозными башенками (как они только не рассыпались?). Я вспомнил, что, кажется, такой стиль называется «готический» — учили по истории. Мы тоже обошли собор. Под главной башней, посреди круглого узора, Май укрепил в песке янтарную бусину. В ней сразу засияла солнечная искра. Май откинулся, уперся сзади в песок ладонями, посмотрел на меня и на Свету. — Вот теперь все… — До чего красиво. Будто настоящий, — сказал я. Не ради похвалы, а потому что по правде собор был очень красивый. Кажется, Май слегка порозовел. Бормотнул дурашливо: — Да, я старался… — Жаль, что он не надолго, — вздохнула Света. — Ты его сфотографируй. — Сейчас… — Май, все так же, на четвереньках, добрался до пластмассового ведра, достал оттуда серебристую коробочку (похоже, что мобильник с фотоаппаратом). И начал ползать вокруг своей постройки, прицеливаясь крохотным объективом и щелкая кнопкой. Потом выпрямился, встал над собором, как тонконогий Гулливер. Сообщил: — Вас я тоже снял. Вместе с «Кафедраль де ла мар. На память… — И вдруг спохватился, смутился даже: — Если ты, Грин, не против. А то я сотру. Я замотал головой: не стирай! Это ведь здорово, что я останусь на снимках у Светы и Мая. Поглядят потом и вспомнят встретившегося на берегу Грина. Получится, что я опять с ними. — Теперь давай, мы снимем тебя, — сказала Света. — Зодчий и его творение. — Давай! — Май протянул ей аппарат. А мне стало хорошо от того, что она сказала «мы». То есть она и я. Света нацелилась, пощелкала. После этого мы, сдвинувшись головами, поразглядывали на откидном дисплее готовые снимки. Я там был совсем рядом со Светой, мы сидели у «Кафедраль де ла мар», почти касаясь плечами. Жаль, что у меня не будет такой карточки… В это время коробочка дрогнула и заиграла музыку про тореадора. Май прижал аппарат к уху. — Да, это я… Сейчас спрошу… — И повернулся к сестре. — Мама спрашивает: наше затяжное отсутствие — это сознательная голодовка или обычное разгильдяйство? — Обычное, — сказала Света. — Мама, это обычное! — радостно закричал в аппарат Май. — Не надо, мы хорошие! Почти образцовые дети… Нет, где те образцовые, мы не знаем, шастают отдельно… Сейчас идем! — Скажи, что втроем, — вмешалась Света. — Мама, мы придем втроем! Один мальчик… Ну, какой-какой! Как мы! Зовут Грин… — он помолчал и глянул на меня. — Мама спрашивает: Грин любит картофельные котлеты с грибным соусом? Мне бы поупрямиться хотя бы ради приличия: мол, что вы, я не хочу, неудобно как-то… Но я, обалделый и размякший, опять заболтал головой, на этот раз утвердительно: да, очень люблю (хотя не помнил, когда такие котлеты пробовал). Май сунул мобильник в ведро, а оттуда вытащил белую майку, натянул. Я тоже надел свою, тоже белую и пока что чистую. Со вздохом развернул проклятый казенный комбинезон. Май удивился: — Зачем тебе этот скафандр? Толкай его сюда!.. — Он ловко свернул и погрузил в ведро все мое имущество. Даже ботинки. А следом затолкал туда и свои кроссовки. Света поглядела на нас и отправила в ведро свои пластмассовые босоножки. Я не спорил. Если у здешних ребят принято гулять вот так, по-летнему, значит, и я могу. Мне хотелось быть как они. Пусть на короткое время, но стать «своим». Мы двинулись было к откосу, но меня зацарапало беспокойство. Я не удержался, спросил Мая: — А ты не боишься, что с ним что-нибудь случится? С собором… — А что? Дождя пока не обещают. — Ну… а если разломает кто-нибудь? — Кто? — удивился Май. Однако Света поддержала меня. — Май, в самом деле! Начерти границу. Чтобы не подходили вплотную, когда будут смотреть. Май не спорил. Подобрал щепку, обвел вокруг собора по песку широкий круг. Рядом с этой линией нарисовал с десяток больших восклицательных знаков. — Ну вот… «И это — всё?» — чуть не вырвалось у меня. Но я смолчал. Им, жителям города Инска, виднее… Стали подниматься по извилистой тропинке. Всякие кусачие сорняки иногда цапали за ноги, но я делал вид, что не чувствую. Потому что Света и Май не обращали на укусы внимания. Света двигалась впереди, я за ней, Май за мной. Он вдруг сказал мне в спину: — Грин, а как ты попал в наши края? Ты ведь не из Инска… — Из… издалека. Я Свете уже говорил. Она оглянулась: — Грин, ты только чуть-чуть говорил… |