Онлайн книга «Синий краб»
|
Целую неделю такие дождики плещутся на нашей улице. Капли большие, теплые, будто спелые вишни, только прозрачные. Скачут по асфальту, разбиваются на брызги… Мы с Женькой сидели в их подъезде. Потом она сказала: — Давай до вашего! Бегом! Мы промчались под дождиком до нашего подъезда. И я сказал: — Давай до вашего! — Давай! Прибежали обратно, а там Валерка нас ждет. Мокрый весь, майка и трусики облипли, на ушах капли, как сережки висят. И смеется. Мы обрадовались. С Валеркой веселее. Он всегда смеется, такой уж у него характер. И тут дождик перестал. Мы выскочили во двор. Там все сверкало, а на самой середине растекалась красивая лужа. Как озеро. У лужи лежал сколоченный из досок гриб. Его вчера привезли на грузовике и сказали, что будет у нас во дворе детская площадка. Площадка — это хорошо, только зачем на ней грибки эти ставят, я совсем не понимаю. Вкопают их и говорят: «Вот, дети, для вас благоустройство». А что с этими грибками делать? От солнца под ними прятаться? А зачем от него прятаться, от солнца? Лучше бы сделали гигантские шаги или большие качели. Но этот гриб нам пригодился. Женька придумала: — Давайте корабль сделаем! Море есть, берега есть! — И показывает на лужу. А лужа синяя, будто и правда море. Тучки в ней плывут. Мы перевернули гриб совсем вверх тормашками, и он оказался в луже. Совсем как лодка с мачтой, только квадратная, Женька первая влезла в эту лодку, а потом спрашивает: — А не влетит? — За что? — говорит Валерка. — Он еще даже и не крашеный. И мы будто поплыли. Пошевелишься чуть-чуть, и наш корабль качается. Вода под ним плещется. Качнешься сильнее — сильнее — брызги летят! — Давайте шторм делать! — закричал Валерка. Ну, мы и принялись раскачиваться. Такой шторм получился! Вдруг кто-то как заорет: — Это как называется! Я чуть за борт не свалился. Смотрю, а перед нами Марина стоит, моя сестра. Она в девятый класс перешла, такая вся из себя взрослая. А рядом Котька Василевский, из ее класса. Кричала-то, конечно, Марина. — Марш, — говорит, — отсюда! Люди трудились, сколачивали грибок, а вы что делаете! В это время во двор пришел Витька Капустин с футбольным мячом. Мяч намокший, тяжелый. Витька его за шнурок нес. Покачал он мячом и спрашивает: — Что, Алька, опять тебя воспитывают? А Марина: — Ты, Капустин, по-жа-луй-ста, не вмешивайся. — Я и не вмешиваюсь. Воспитывай. Марина снова взялась за нас: — Вылезайте сию минуту! Ну! Я на всякий случай вылез. И Женька. А Валерка стал перебираться через борт, зацепился сандалией и шлепнулся на живот. Встал и улыбается. Только совсем уже не весело улыбается, потому что вся его белая майка заляпана грязью. Женька говорит: — Ой… А я Марине: — Из-за тебя! Она плечами дернула и отошла. Валерка потер пальцем грязное пятно на майке и перестал улыбаться. Женька вздохнула: «Беда с вами». Взяла его за руку. — Пойдем к нам, выстираю… Пошли, Алька! Но я с ними не пошел. Я остался смотреть, как длинный Котька Василевский будет вытаскивать из лужи гриб. Его Марина заставила. Он долго вытаскивал, и я все ждал, что он вымажет свою белую рубашку. Но он не вымазал, он очень аккуратный. Вытащил наш корабль на сушу и подошел к Марине. Довольный такой, будто подвиг совершил. Они остановились у нашего тополя и стали разговаривать. Мне так обидно сделалось! Была хорошая игра, а они пришли, все испортили. Это потому, что Марина перед Котькой всегда показывает, как она меня в строгости держит. А он слушает да очкастой головой покачивает. Нет, чтобы хоть раз заступиться, как мальчишка за мальчишку. — Витька, — говорю я Капустину, — ты вон в того длинного, в очках, мячом попал бы отсюда? Витька глянул, прищурился. — Запросто. — Ну, попади, — я толкнул мяч к его ботинкам. — Чтоб заработать по хребту? Умный ты больно… Я сделал вид, что мне просто ужасно смешно: — Что ты, Витька! Котька никогда не дерется! Он знаешь какой воспитанный! Даже не ругается никакими такими словами!.. Витька говорит: — — Катись давай… — Боишься? Витька плюнул в лужу. — На «слабо» дураков ловят. Я вздохнул, покатал мяч ногой, говорю опять: — Я бы и сам пнул, только у меня удар левой не отработан. А на правой палец болит. Я на тебя так надеялся… Витьку наконец задело. — Чего тебе этот Котька сделал? Напинал, что ли? — Ха, «напинал»! Он и не умеет… Так, личные причины. — А-а, — сказал Витька. Посмотрел, открыта ли дверь в подъезде, потом опять прищурился, на Котьку глянул. И говорит: — Отвечать будешь ты. — Буду я. Он отошел, разбежался и ка-ак вдарит! Мяч даже зашипел в воздухе. И влепился! Только не в Котьку, а в ствол нашего тополька, между Котькой и Мариной. И на них с листьев — целые миллионы капель! Марина, конечно, в крик: — Хулиганы! Алька, вот увидишь, дома тебе достанется! Ну и пусть. Она всегда так кричит. Воспитанный Котька показал нам кулак и стал что-то говорить Марине. Я поглядел на Витьку, а он стоит злой и ни на кого не смотрит. Конечно, обидно же: хвастал, что в Котьку попадает, а попал в дерево. Мне его жалко стало. Я говорю: — Ты, Витька, молодец. Правильно, что в тополь засадил. Сразу двоих окатило. У Витьки лицо такое сделалось, будто он хотел заулыбаться, но сдержался. — Конечно, Алька, правильно. Рубаху-то зачем ему портить. Небось не сам покупал, а родители. Я говорю: — Конечно. А Марина с Котькой в это время стоят и о чем-то спорят. Он ее за руку взял, а она руку вырвала. Я услыхал: — Куда теперь в таком виде! Котька рукой махнул: — Ерунда. Обсохнем. — Тебе ерунда, а у меня искусственный креп-жоржет, он от дождя тут же садиться… Сейчас я ему! Это уже не креп-жоржету, а мне. Или Витьке. Обоим. |