Онлайн книга «Синий краб»
|
Правда, Виталька знал, как еще можно показать Юльке, что человек он храбрый. Надо было у неё на глазах перемахнуть с шестом через овражек доверху заросший кустами смородины и высоченной крапивой. Но прыгать так решались только самые старшие ребята да и то, когда рядом не было взрослых. Мальчишки опускали конец длинного шеста на дно овражка, где журчал невидимый среди зарослей ручей. Потом кто-нибудь с разбегу хватался за шест, отталкивался и плавно перелетал на другой берег. Юлька каждый раз зажмуривалась и ойкала. — И я могу, — шептал чуть слышно Виталька. А когда он, будто случайно, подходил к шесту, ноги становились тяжелыми, и от противного страха слабели руки… Но сейчас Витальке было не до подвигов. Лишь бы Юлька не заметила слез. А она села рядом и успокоила: — Может, он завтра приедет. Ты не плачь. Виталька понял, что все пропало. Надо было тут же сказать что-нибудь про пыль, про солнце, от которого слезятся глаза. Но он не сумел. После Юлькиных слов он вдруг не сдержался и начал всхлипывать по-настоящему. Он сидел, прижавшись лбом к твёрдой дощечке палисадника, и знал, что Юлька смотрит на его вздрагивающие плечи. Потом Виталька почувствовал на плече её ладошку. — Вот увидишь, приедет, — пообещала Юлька. И тут же спросила: — Хочешь пирога? С морковью. Это мне бабушка привезла. Виталька кивнул. Теперь было все равно. Всё еще всхлипывая, он начал жевать кусок со сладкой морковной начинкой. Стало уже легче, словно со слезами вылилась и тревога, и обида на отца, и грустные воспоминания о доме, которые сегодня привязались с утра. Но Юлька… Надо было сейчас сказать такое, чтобы эта тоненькая девчонка с редкими веснушками на переносице и в красном сарафане с белыми горошинами не думала, будто Виталька плакса. Он обернулся… и понял, что ничего говорить не придется. Юлькин сарафан мелькал уже среди дальних березок. Разве она может хоть три минуты посидеть на одном месте! Ей и дела нет уже ни до Витальки, ни до его слез. Виталька сжал в кулаке остатки пирога, и на траву посыпались розовые морковные крошки. Ладно! Завтра он так махнет через овражек, что Юлька вскрикнет и целую минуту будет бояться открыть глаза. Сегодня Витальке не до этого. А завтра он обязательно прыгнет. Перед самым отбоем кто-то из ребят крикнул в окно палаты: — Витька, к тебе приехали! Виталька бросился к дверям. За воротами, у знакомой «победы» стоял отец. Был там и Володя, и еще какой-то человек, высокий, в соломенной шляпе. Но Виталька не обратил на них внимания. Его подхватили сильные руки. — Ну что ты, Витек, — говорил папа. — Ты же будущий штурман. Помнишь? «И слезу из глаз не выдавит ни беда, ни черный ветер…» — Штурман… А если тебя целый день нет и нет, причем здесь песня? — прошептал Виталька. Оказалось, что отец сегодня работал, а выходной взял на понедельник. Этого требовал какой-то неумолимый «график». — И мама приехать не могла. Галка-то сегодня не в яслях, — сказал папа. — Я понимаю, — вздохнул Виталька. Через минуту забылись все горести. Папа, Володя и их знакомый инженер Борис Иванович приехали не просто так, а на рыбалку. И Витальку решили прихватить. Оказывается, уже договорились с начальником лагеря. Он отпустил Витальку на ночь и на завтра до ужина. — Ура! — завопил Виталька и нырнул в кабину. — Едем! — Ты бы оделся, — посоветовал отец. — Смотри, простынешь. И комары заедят. Но Виталька умоляющим голосом сказал: — Поедем скорей. Комаров почти нет, а ночь теплая. Мы завернемся в твой плащ. У реки они разделились на две группы. Володя и Борис Иванович ушли за поворот, на другую сторону мыса, заросшего высоким кустарником. Вместе с отцом Виталька собирал дрова и разжигал костер. Отец насвистывал песенку, которую когда-то они сочинили вдвоем. И Виталька про себя повторял её очень хорошие слова: Чертят небо Злые молнии. Такелаж провис от влаги. Мы должны Нести над волнами Наши паруса И флаги! — Ты какой-то очень веселый, папка, — заметил Виталька. — Почему? — Не поверишь, если скажу. — Отпуск дают? — догадался Виталька. — Угу, — кивнул отец. — Будет отпуск. Помнишь уговор? Еще бы не помнить! Вдвоем они допели свою песню, да так, что все рыбы, наверно, расплылись из этих мест: Мы большую лодку Выстроим. Утром соберемся рано. Поплывем рекою быстрою Прямо — К океану! Надо быть очень упорными, Чтобы плыть только вперед. Пусть на встретит море штормами, Штормами Всех широт! — Ну, пусть не на лодке, а до моря доберемся, — пообещал папа, — жить там будем самостоятельно. Не боишься? Виталька сказал, что самостоятельная жизнь в миллион раз лучше всяких курортов. — Я тоже так думаю, — согласился папа. — А поэтому шпарь к Володе. Я там котелок забыл в машине. Беги через кусты, по тропинке. Виталька совсем не ожидал сегодня новых неприятностей. А тут на тебе! Было уже темно. Только на северо-западе светлело небо. Там над дальним берегом остывала зорька. Кругом угрожающе темнели высокие кусты. Виталька понимал, конечно, что ничего страшного там нет. Но хоть и понимал, а всё равно боялся. В темноте всегда лезет в голову всякая ерунда: а вдруг что-нибудь лохматое и непонятное зашевелится в кустах, заблестит зелеными глазами. А потом о н о протянет полосатую лапу… — Лучше я берегом схожу, — упавших голосом проговорил Виталька. — По тропинке ближе, — возразил отец. — Срежешь поворот. Здесь всего шагов двести. — Это твоих двести, — вздохнул Виталька. — А моих? Наверно, четыреста будет. Но дальше спорить он не решился. Сделав три шага Виталька оглянулся. — Ну, что же ты? — удивился папа. — Не понял дорогу? Иди всё прямо. — Понял… — сказал Виталька. Папа вдруг усмехнулся: — Ну и недогадливый я. Конечно, ведь темно уже. Ладно, раз боишься, я схожу. Виталька секунду назад сам хотел сказать, что ему страшно. Ну и что? Он ещё не взрослый. Это большие не боятся ночных дорог. Но тут словно язык его потянули не в ту строну. И Виталька пробормотал: — Конечно, темно… У меня ноги голые, а там разные сучки да колючки. |