Онлайн книга «Синий краб»
|
— Ты что же, совсем один приехал? — А что? — Лодька, вывернув шею, смотрел на Лену снизу вверх. Ей показалось, что смотрит он со скрытой насмешкой. — А то, что далеко, — сухо сказала она. — Вот и удивляюсь, как тебя отпустили родители. Лодька уселся поудобнее и объяснил: — Отпустили. Сандалеты Лерке нужны? Нужны. Вот и отпустили. А дорогу я уже давно знаю. Лена попросила повариху тетю Валю накормить Лодьку обедом, а Лерке сказала: — В тихий час можешь не спать. Погуляйте где-нибудь вдвоем. Только недалеко. И без шума. Лерка молча кивнул… Горнисты сыграли отбой, и лагерь приутих. Наступили те полтора часа, когда вожатые могут слегка прийти в себя, искупаться, вздохнуть. Могут почувствовать, что в мире есть трава, сосны, солнце, а не только мальчишки и девчонки, готовые на опасные фокусы. Лена купаться не пошла: болела нога. Кроме того, надо было исправлять заголовок отрядной стенгазеты. Все тот же негодный Щетинников аккуратно написал слово «Крокодил» через «Ы». Он заявил, что «крокодилы» всем надоели, а «Крыкодил» — это что-то новое. Это такой зверь, который рычит и «крычит». Лена сама чуть не «закрычала» от негодования, но Санька моментально исчез. В пионерской комнате Лена развернула газету, с ненавистью глянула на букву «Ы», отыскала в ящике резинку и… — Елена Максимовна-а… А Лерка и Лодька в кустах за столовой дируц-ца-а… Они дрались молча. Слышно было только сопенье, да трещали ветки. Верхушки кустов шарахались туда-сюда. Можно было подумать, что средней величины медведь отбивался в чаще от рассерженных пчел. Потом Лодька и Лерка выкатились на поляну. Выкатились и вскочили. Драка была деловитая и умелая. Видно было, что противники знают друг друга превосходно. Ни один не тратил сил и времени на запугивания, разведки, обманы. Их выпады — молниеносные и точные — натыкались на такие же защиты. У Лерки была поцарапана щека, у Лодьки чуть припух левый глаз. Лена поймала себя на том, что с удовольствием следит за схваткой, вместо того чтобы принимать срочные меры. Она шагнула к драчунам, взяла их за воротники и тряхнула. — А ну! Этого мне еще не хватало! Они сразу же опустили кулаки. Но смотрели не на Лену. И не в землю. Смотрели друг на друга. Прищуренно и непримиримо. От их разгоряченных спин к Лениным пальцам поднималось влажное тепло. — Кончили? — спросила Лена. — Или еще будете? — В ней закипала досада: черт знает что, никакого покоя! — Пусти, — хмуро сказал Лодька. — С удовольствием! Только сию же минуту выкатывайся домой. Таких боксеров здесь и без тебя хватает… Я думала, с вами можно по-хорошему, а вы… Она разжала пальцы. Лодька подобрал с травы свою палку и сандалии. И зашагал к лагерной калитке, не оглянувшись. — А ты марш спать, — приказала Лена взъерошенному Лерке. Он тоже не сказал ни слова. Легко зашагал прочь, прямой и колючий. Хотя бы оглянулись. Ну хотя бы посмотрели на нее! Нет. Они молча уходили друг от друга — два врага, не кончившие бой. А Лены словно и не было между ними. Она стояла, опустив руки, пока мальчишки не скрылись. Злость прошла. Нарастало другое чувство — без названия. Тревожное и горькое. Какая-то смесь вины и обиды. А тут еще эта газета… «Да шут с ней, — устало подумала Лена. — Пусть остается «Крыкодил»». После полдника на всех перекрестках аллей и дорожек рассыпчато застучали барабаны. Отряды собирались на остров Робинзонов. Так бывало каждую смену: устраивался на острове «робинзоний» праздник. Жгли большой костер, устраивали индейские пляски, рассказывали «страшные» истории, ночевали в больших палатках, а через сутки возвращались в лагерь. Палатки уже стояли на острове среди сосен, а над береговыми кустами плыл голубой дымок. Это тетя Валя готовила «робинзонам» ужин. На праздник собирались все, только старший отряд оставался. Он недавно вернулся из настоящего похода и презирал «детские пляски на лужайке». И еще оставалась Лена. У нее очень разболелась нога. Врач велела не «скакать по лагерю», а полежать хотя бы один день. С отрядом поехал физрук Лева, а Лена оказалась «безработной». Она немного погрустила, что остается без ребят, а потом подумала, как хорошо будет ей без всякой заботы лежать на раскладушке и читать толстую книгу «Фараон». Но читать «Фараона» ей не дали. Старшая вожатая Инна Семеновна пришла и строго сказала: — Значит, остаешься… Лене сразу захотелось спрятать книжку и вскочить. Книжку прятать было некуда, а вскочить не дала больная нога. Лена виновато села на раскладушке. — Я бы поехала, да врач… — Ну, хорошо, — сказала Инна Семеновна. — Но раз уж ты не едешь, я оставлю Сакурина. Хоть раз надо его проучить. Всякое терпение у меня кончилось. — А что случилось? — невинно спросила Лена. — А ты и не знаешь! Он учинил дикую драку с этим приезжим! Кстати, не первую. И не вторую… Это пират, а не ребенок… — Ну, Инна, — сказала Лена. — Ну, какой он пират! Он просто мальчишка. Ну, подумайте, что он тут будет делать один? — Он будет обдумывать свое поведение, — со скрытым злорадством сообщила Инна Семеновна. — Вы уверены? — Нет. Не уверена. Но проучить надо. Он разлагает весь лагерь… «Дерево ты», — подумала Лена. И сказала: — Вот уж не знала, что он такой опасный элемент. — Лена, — значительно произнесла Инна Семеновна. — Вы в лагере недавно. А я работаю здесь третий год. Поверьте мне, я знаю, что делаю. И вообще… Она сказала Лене «вы», и разговаривать больше не стоило. Тогда Лена разозлилась. И поняла, что не боится старшей вожатой. Она дерзко хмыкнула, легла, взяла «Фараона» и сказала из-за книги: — Очень хорошо. Но бегать за ним по лагерю я с больной ногой не смогу. Скажите ему, чтобы пришел сюда, когда все уедут. Инна Семеновна тихо остолбенела, постояла и, придя в себя, нерешительно распорядилась: — А вы… все-таки с ним побеседуйте о дисциплине… когда придет. — Будьте спокойны… Лена не жалела, что Лерка остался. Только думала, что он не придет. Но, когда затихли голоса и стрекот моторов, Лерка постучал в фанерную дверь, услышал Ленино «да» и возник на пороге. Был он в голубой рубашке с подвернутыми рукавами и черных отутюженных брюках. Наверно, первый раз достал их из чемодана, собираясь на остров. «Сразу и не узнаешь, — подумала Лена. — Какой кавалер!» Лерка молчал и темными глазами спрашивал: «Ну вот, пришел. Что надо?» |