Онлайн книга «Синий краб»
|
В четвертой квартире дверь открыла пожилая женщина в цветастом переднике. Узнав, что Галинка из агитпункта, крикнула: — Анатолий Семенович, к вам!.. Вышел Анатолий Семенович, гладкий мужчина с залысинами. На ходу он натягивал пиджак. В открытую дверь Галинка увидела розовую стену большой комнаты с серебристыми цепочками растительного орнамента. Ее работа. Она положила на тумбочку, накрытую черной с желтыми листьями салфеткой, свой учебник и приготовилась к разговору. — Я слушаю, — сказал Гусельников (эта фамилия была в списке). — Видите ли, — начала она и к ужасу своему убедилась, что говорит простуженным басом. Необходимо было откашляться, что она и сделала. Это получилось ужасно глупо. — У нас лекция, — с отчаянием сказала Галинка, глядя не в глаза, а в подбородок собеседника. Подбородок был круглый, гладко выбритый, с маленькими черными точками на месте срезанных волосков. — Ну и что же, — спросил собеседник. Подбородок двинулся два раза и застыл. — Вы должны придти. — Зачем? — Я агитатор. Я должна… пригласить вас. Лекция в агитпункте. О жизни на других планетах. — Что-нибудь новое? — осведомился собеседник. Галинка не знала. Пока она лихорадочно обдумывала ответ, Гусельников сказал: — Раз вы агитатор, то, я полагаю, вы должны агитировать меня посетить это мероприятие. Галинка почувствовала себя абсолютно беспомощной. «Ох, до чего глупо»— подумала она и случайно встретилась с глазами Гусельникова. Глаза были светло-коричневыми, выпуклыми. В таких глазах нельзя заметить ни иронии, ни сочувствия, ни любопытства. «Просто аппараты для смотрения…» — Толя, кто там? — послышался из-за двери женский голос. Наверно, жена. Галинка немедленно представила полную женщину в цветастом халате и с папильотками в крашеных волосах. — Агитатор пришел, — сказал Толя не оборачиваясь. — Боже мой, так пригласи же в комнату. — Спасибо, мне некогда, — ответила Галинка, спеша предупредить приглашение. — Мне нужно только знать, придете ли вы. — Нет, к сожалению. Вечер у меня занят, — развел руками Гусельников. — А еще… ваша жена? — О, нет. Она тоже занята. Готовы были закипеть слезы, но Галинка спросила, стараясь быть язвительной: — Значит, агитировать вас было бы напрасно? А вы так просили! Она повернулась и сбежала по лестнице на первый этаж. «Агитировать!» Есть же такие… Смотрит на человека, как на куклу в витрине и даже не пригласит в комнату. А она стены красила в этой комнате. Если бы знала, что там будет жить такой… тип… Дождь перестал, и среди облаков появились клочки светлого неба. Была половина пятого. Галинка дошла до сквера и отыскала на скамейке сухое место. Самым правильным сейчас казалось дождаться пяти часов и пойти в общежитие строителей. Девчонки вернутся с работы, расспросят Галинку о житье-бытье и наверняка посочувствуют, узнав о ее горестях. Потом они будут пить чай с копченой нельмой (с ума сойти: чай с рыбой!), которую присылают толстой Марине ее «старики». Марина скажет: «Плюнь ты, Галчуха, на институт, иди снова к нам». Но это ничего… Это она так… Перед скамейкой была лужа. В нее падали с тополя сморщенные листья. А один лист упал на носок Галинкиного ботика. Он был желтее других и напомнил Галинке о салфетке на тумбочке в прихожей Гусельникова. И сразу она вспомнила, что на тумбочке осталась книга. Мир, начавший немного светлеть, снова сделался темным и неуютным. Он сделался расплывчатым, рассматриваемый сквозь ресницы, унизанные злыми слезинками; потому что: «Все не так, все одно к одному и неизвестно, когда кончатся эти беды». Будь учебник ее собственный, Галинка ни за что не пошла бы за ним в ненавистный дом. Но книга из библиотеки… Она сбросила с ноги отвратительный желтый лист (прямо в лужу: так ему и надо) и хотела подняться. Но глаза закрыли чьи-то широкие теплые ладони. Конечно, эта глупая шутка имела одну цель: еще больше досадить человеку. Резко вырвав голову и обернувшись, увидела Галинка Игоря Стрельникова (из их группы), согнувшего над скамейкой свою длинную фигуру и растянувшего в улыбке широкие губы. — Чуть не срезался, — объявил он, говоря про зачет. Но увидев красные злые глаза и посмотрев с недоумением на ставшие мокрыми ладони, он спросил: — О чем слезы? — Уйди, — сказала она. — Тебе-то что. Он сел рядом. — Если из-за зачета, то не стоит. Греков всех завалить старается. Зверь. В серых глазах Игоря не было ни насмешки, ни любопытства, но было что-то вроде сочувствия. И Галинка рассказала ему, как все скверно, как ей не везет, как она ничего не умеет. — Хам, — сказал Игорь, услышав про Гусельникова. — Но расстраиваться из-за таких — это бред. — Да… а книга, — быстро, боясь всхлипнуть, проговорила Галинка. — И это — вся беда? Он спросил номер квартиры Гусельникова, велел ждать и ушел, сутулясь и насвистывая. Галинка ждала, глядя, как от пробивавшегося солнца в луже появляются золотые змейки. Игорь вернулся через четверть часа, с книгой, и сел рядом. — Ну, расскажи, — попросила Галинка. С равнодушным видом Игорь сказал: — Ничего особенного. Позвонил. Открыли. Выходит он из комнаты. Я говорю: «Девушка здесь была». Соглашается: «Была». «Книгу оставила». Вынес книгу, потом спрашивает: «Вы тоже агитатор?» «Нет, — говорю, — я агент». «Агент?» «По страхованию жизни. У вас не застрахована? Советую». Он заморгал. Тогда я ушел. Игорь вдруг засмеялся, краем глаза поглядывая на Галинку. Н она тоже засмеялась и подумала, что зачет все-таки сдан, а Гусельников… да ну его! Не все же такие. Потом они шли по скверу, где среди мокрых ветвей суетились сварливые воробьи. Ветки блестели на солнце и качались, роняя на дорожки капли и сбрасывая листья. С вечернего неба уходили за высокие крыши последние лохматые облака. Игорь прыгал через лужи и говорил, что будет плавать на семинаре по языкознанию, потому что не записывал лекции. — У меня есть конспекты. Я тебе дам, но только на один день, не больше. Идет? — Ну еще бы! — согласился он. — А почерк у тебя разборчивый? У выхода из сквера они попрощались. Игорь сказал, что ему надо успеть в столовую, которая закрывается в шесть. Галинке хотела позвать его пообедать у нее дома, но не решилась. Она проводила взглядом высокую фигуру Игоря в черном пальто, очень коротком и потертом. |