Книга Мыши и магия, страница 49 – Дэвид Фарланд

Ну и, кроме того, бывшие узники жутко тормозили. Они останавливались поглазеть на каждое маленькое чудо — то это был облачного цвета венчик ипомеи, то летящие клином высоко в небе утки. Мыши купались в теплом дожде и потом долго принимали солнечные ванны, чтобы как следует обсохнуть. Они пробовали на вкус крапиву и лакомились перечной мятой и земляникой.

В свободное время Янтарка расспрашивала Бушмейстера и Дунбарру о нетопырях, но узнала очень мало. Судя по всему, они во многом походили на мышей, но активны были по ночам, охотясь на комаров и прочий гнус. Самым интересным было то, что видели они очень плохо. Днем солнце было слишком ярким, а ночью, собственно говоря, вообще было темно. Поэтому ориентировались эти твари по звуку, все время испуская очень тонкий писк и внимательно слушая эхо, в чем достигли небывалого мастерства.

«С такими ушами, — думала она, — летучая мышь наверняка слышит, что ты думаешь».

Неудивительно, что Ночекрыл прикрывал уши, когда его чудища в пещере разразились воинственными криками.

Весь день Янтарка училась, и размышляла, и следила за происходящим, беспокоясь о безопасности своих друзей.

Той ночью все двадцать семь мышей плюс одна полевка и один сахарный поссум нашли себе убежище в обширном дубовом дупле, занимавшем фактически весь ствол, а сверху открытом небу. Они расположились на отдых в сухих листьях, устилавших его дно.

Облака неслись на запад. Ближе к полуночи вышла луна — яркий серебряный шар. В пустом дереве под звездами Дунбарра рассказывал страшные истории про злобных тасманийских дьяволов и призраке старого ворона, который по ночам похищает души мышей, чтобы украсить ими свое гнездо. Этим он добился только того, что все слушатели страшно перепугались и усы у них встали дыбом. Ему пришлось срочно разрядить обстановку, рассказав анекдот про ехидну по имени Трубконосик, которая… — однако закончить его ему не удалось, так как мыши стали спрашивать, кто такая ехидна. Дунбарра объяснил, что ехидна — это такой небольшой зверек, похожий на ежа, но кладущий яйца, с жуткими иглами по всему телу и длинным носом вроде соломинки для коктейля, который он засовывает в землю и вылизывает оттуда муравьев. Еще он рассказал, что у ехидн ядовитые шпоры на лапах и что, когда из яйца вылупляется крошка-ехидна, она вцепляется в мамину шкуру и присасывается к ней с такой силой, что прямо в этом месте — неважно, где оно расположено, — выступает молоко.

Тут до мышей дошло, что Дунбарра им всю дорогу безбожно врал — и про дьяволов, и про привидения воронов, и теперь они катались по полу дупла, визжа от смеха и потешаясь над диковинной ехидной, которую он для них выдумал.

— Но я же правду говорю, — обиделся Дунбарра. — Ехидны и вправду существуют!

— Ага, — стонал от смеха Бушмейстер, — и живут они на Луне вместе со своими мамами!

Тут уже успевшие отсмеяться мыши снова покатились от хохота, и все началось по новой.

И вот посреди этого веселья холодок вдруг пробежал по Янтаркиной спине. В темноте у подножия дуба двигались какие-то тени.

Она вскочила и закричала:

— Берегись! — но было уже поздно.

В неверном лунном свете она увидела… полевок — целое племя, и каждая была вооружена иглой, серебряный звездный блеск которых дрожал на остриях маленьких копий.

— Ага, — весело закричала одна из них. — А мы вас напугали!

Янтарка чуть не расплакалась от облегчения: она узнала голос. То была малютка Таволга, одна из обитательниц норы позади Бенова дома.

Дышать ту же стало легче.

— Еще как напугали, — рассмеялась она.

Полевки запрыгнули на край ствола и заглянули в дупло.

— Что вы тут делаете? — спросила не успевшая как следует удивиться Янтарка.

— Охотимся на вас, конечно, — важно ответила Таволга.

Бушмейстер выступил вперед, поблескивая зверским оскалом шлема, и оглядел своих братцев и сестричек.

— И вы сами сюда добрались? — строго спросил он.

— А то, — смело отвечала Таволга. — И нам было нисколечко не страшно.

— У нас теперь есть копья, — вставил еще кто-то из молодежи. — Другие звери нас боятся.

— Ага, — подтвердила Таволга. — Утром мы напали на Домино и гоняли ее по всему двору, пока она наконец не забралась на телеграфный столб. Когда мы уходили на ваши поиски, она сидела там и орала. Теперь любая кошка на милю в округе знает, что с полевками связываться себе дороже.

И так, смеясь и перебрасываясь шутками, полевки залезли в дупло и присоединились ко всей честной компании. Вскоре они уже учили мышей своим песенкам и рассказывали байки, и хохотали, как хохочут только легкие на смех полевки, — и Янтарка потихоньку ушла от них и вылезла из дупла на лунный свет.

Впервые за этот долгий день ей было спокойно и легко. Если полевкам действительно удастся приучить местную кошачью братию бояться маленьких зверьков, зоомагазинные мыши смогут себя чувствовать тут в относительной безопасности.

Да и Дунбарра в плане защиты был небесполезен. Сегодня мышам явно ничего не угрожало.

Янтарка выбралась из тени дуба и подняла глаза к луне. Тени на ее серебряном лике выглядели так, словно в луне кто-то вырыл нору. Звезды тихо мерцали в бездонной ночной выси.

Ветер касался луговых трав легко, как дыхание ребенка, и Янтарке стало легче.

Отсюда она слышала, как в дупле Таволга удивленно вопрошает:

— Вы никогда не слышали о Ветролете? Да это же самый знаменитый мыш на свете!

И все мыши замолкли и принялись внимательно слушать историю о юном Ветролете и о том, как ласка вкопалась в его нору и хотела съесть его и его младших братьев и сестер, пока их мама ушла добывать детям пропитание.

Ласка была слишком велика и застряла в узкой норе. Ветролет, чей хвост был всего в паре сантиметров от зубов ласки, начал рыть задними лапками землю и швырять ее во врага, чтобы заблокировать тоннель со своей стороны. И вот он кидал и кидал землю, и ласка кашляла, а потом, замурованная в узком коридоре, не будучи двинуться ни туда ни сюда, и вовсе задохнулась. Так родилась легенда о Ветролете, который победил злую ласку, когда сам еще едва вышел из молочного возраста, и который со временем стал величайшим героем всего мышиного рода.

Янтарка слушала ее и внезапно почувствовала себя лишенной корней. Как же много она потеряла, родившись и выросши в клетке! Она не знала даже собственной своей истории. Она никогда не слышала мышиных сказок и легенд. Интересно, какие истории будут рассказывать когда-нибудь о ней самой?

«А ведь моя история только началась», — подумала она.

И теперь ей предстояло встретиться лицом к лицу с Ночекрылом… и если все пойдет плохо, то и история ее закончится, не успев начаться.

Янтарка заметила неподалеку старый пень, высокий и покрытый мхом. Куски коры подымались над его вершиной, как выщербленные зубья. Вьюнки карабкались по заскорузлым бокам, бледные и прозрачные, как облака в лунном свете.