Онлайн книга «Дети лампы. Книга 1. Джинн в плену Эхнатона»
В ответ донесся далекий, глухой голос, словно джинн сидел в глубоком-преглубоком колодце: — Ничего лучшего я бы и сам не придумал. У мальчика замечательная идея. — Что ж, тогда решено. — Джалобин застегнул автомобильный ремень и ткнул пальцем в ветровое стекло. — Масли, вперед! Мы едем в Мединет-эль-Фаюм. И не жалей лошадиных сил! Спустя два часа розовый «феррари» остановился на рыночной площади в Мединет-эль-Фаюме, довольно крупном городе на западном берегу Большого Нила. Необычная машина тут же собрала вокруг себя толпу зевак. Масли гордо извлек из кармана фотографии белоснежного «кадиллака-эльдорадо» и принялся расспрашивать местных жителей, не видел ли кто-нибудь накануне вечером такой автомобиль. Так прошел час, но особого толка эти расспросы не дали, и спасатели несколько приуныли. — Может, лучше просто поездить по окрестностям? — предложила Филиппа. — Вдруг мы сами увидим машину? Джалобин ткнул пальцем куда-то вдаль, на другой берег оросительного канала, соединявшего город с Нилом. — Видишь, что там? — спросил он. И сам же ответил: — Там Западная пустыня. Несколько тысяч квадратных миль одних песков. Потом он ткнул пальцем в противоположном направлении. — А там что? А там Восточная пустыня. Ничуть не меньших размеров. Ты предлагаешь там поездить? Я не думаю, что это здравая идея. — Мистер Джалобин прав, — грустно сказал Джон. — Все равно что искать иголку в стогу сена… — А давай превратимся в орлов или коршунов, — не унималась Филиппа. — Посмотрим на пустыню сверху. — Не советую, — послышался глухой голос из лампы. — Во-первых, чтобы превращаться в живых существ, требуется немалый опыт. А во-вторых, вы еще не учились летать. — Значит, отпадает, — вздохнул Джон и в сердцах ударил ногой по камню, как по футбольному мячу. Солнце тем временем начало клониться к закату. Видно, придется возвращаться в Каир без Нимрода. Близнецов охватила настоящая тревога. Наконец, когда Масли уже готов был завести мотор и двинуться в обратный путь, к ним подошел погонщик верблюдов, который прослышал о том что люди, приехавшие на розовом «феррари», разыскивают белый «кадиллак-эльдорадо». Он заговорил с Масли по-арабски, а в конце долгого диалога явно указал направление и, видимо, даже более точные координаты. — «Кадиллак», — сказал Масли и, поблагодарив погонщика, завел машину. — Он видеть. Господин Ракшас, слышавший из лампы весь разговор, перевел своим спутникам, что американскую машину видели в деревне Бияхму, в нескольких минутах езды по проселку от перекрестка с главной дорогой, возле каких-то древних руин и скал. Они быстро вернулись на шоссе, а потом съехали по стрелке на грунтовую дорогу, что вела в Сен-нурис и Бияхму. После нескольких миль езды по колдобинам и ямам, сопровождаемой скрипом, лязганьем и вибрацией разных частей машины, Джалобин заметил: — Даже хорошо, что колеса у нас от внедорожника. Родные от «феррари» никогда бы такой тряски не выдержали. В конце концов они добрались до нагромождения скал, рядом с которыми высились колоссальных размеров каменные ступни и каменное лицо какого-то позабытого фараона. Масли затормозил, и все вышли из машины. — Наверно, это и есть развалины, — предположил Джон. — Нет, это нечто другое, — произнес Джалобин. И добавил: — Это сама поэзия. — Какая поэзия? — удивилась Филиппа. Стихи она любила, но ход мыслей Джалобина пока не понимала. А он вместо ответа принялся декламировать одно из самых известных стихотворений в английской литературе: — Я встретил путника; он шел из стран далеких И мне сказал: вдали, где вечность сторожит Пустыни тишину, среди песков глубоких Обломок статуи распавшейся лежит. Из полустертых черт сквозит надменный пламень — Желанье заставлять весь мир себе служить; Ваятель опытный вложил в бездушный камень Те страсти, что могли столетья пережить. И сохранил слова обломок изваянья: «Я — Озимандия, я — мощный царь царей! Взгляните на мои великие деянья, Владыки всех времен, всех стран и всех морей!» Кругом нет ничего… Глубокое молчанье… Пустыня мертвая… И небеса над ней. [2] Договорив, Джалобин многозначительно за молчал, слово давал своим юным слушателям время осознать, о чем, собственно, идет речь. — Что это за стихи, мистер Джалобин? — спросила Филиппа, поскольку была не прочь почитать или услышать их еще раз. — Неужели ты никогда не читала? — удивился Джалобин. — Когда мы вернемся в город, напомни, чтобы я дал тебе «Новый Оксфордский сборник английской поэзии». Это сонет Перси Биши Шелли. Первые стихи, которые я выучил в школе. Шелли — один из величайших английских поэтов всех времен. — Стихи какие-то… иронические, — сказал Джон и полез на скалу, чтобы осмотреть окрестности. — Говорите, «кругом нет ничего»? — воскликнул он вдруг. — А белый «кадиллак», по вашему, что такое? Автомобиль Нимрода, с незапертыми дверями, был припаркован совсем рядом, у той же скалы, позади каменных ног. Никаких внешних повреждений у него не обнаружилось, но передок оказался сильно заметен песком, словно машина попала в песчаную бурю. — Вдруг он оставил записку? — сказал Джон и полез внутрь. Но ничего в салоне не нашел. Филиппа сложила ладони рупором и несколько раз прокричала: «Нимрод!» Джон снова полез на скалу в надежде, что увидит сверху хоть что-нибудь. Но все было тщетно. Никаких стервятников, которые кружились бы над какой-нибудь далекой дюной, нацеливаясь на бездыханное тело, в небе тоже не было. Филиппа снова закричала: «Нимрод», а потом ей в голову пришла замечательная идея. На миг закрыв глаза, она четко сказала: — ПОПРИТРЯСНООТПРИПАДНОФАНТАПРИСМАГОРИЯ! Среди песков тут же появился настоящий большой медный рупор, такая штука, с помощью которой моряки переговариваются с проходящими мимо кораблями. Филиппа тут же принялась ходить взад-вперед, окликая Нимрода в рупор, а Джалобин, закрыв единственной рукой одно ухо, проговорил: — Так-то надежнее. Это и мертвого поднимет. — Замолчи! — закричал Джон — По-моему, звук… Филиппа тут же опустила рупор. Все прислушались. Наконец Джалобин разочарованно выдохнул и покачал головой. — Никого, — уныло сказал он. И, обведя рукой безводный пейзаж, добавил: — Похоже, он приехал сюда на одной машине, а уехал на другой. Короче, похитили. Или в бутылку упекли и увезли. |